— Конечно, Хелен!
— Да?
— У тебя отличный план.
— Только не рассказывай никому о нем, даже Дагмар.
— Понимаю. Она безумно преданна, но часть ее преданности распространяется и на Джозефа. Поэтому она не выгнала его, когда поймала на промышленном шпионаже.
— Вот и отлично. Я подогрею еду?
— Да. От твоих новостей у меня разыгрался аппетит.
— В Мюнхене мне нужна будет машина, — сказал она позже, когда они поели.
— Возьмешь мой «порше».
— Я так и знала, что у тебя и там припрятан «порше»!
Теперь, когда Курт фон Фалендорф улетел вместе с Хелен Макинтош в Мюнхен, Кармайн мог снова вернуться к другим делам. И хотя первым в списке значился Додо, Кори Маршалл занимал там не последнее место. Кармайн не мог больше откладывать собственное расследование смерти Морти Джонса, хотя официальное рассмотрение было назначено на 11 ноября, через неделю после выборов; к тому времени что-то уже сотрется из памяти, закрепится неправильное восприятие ситуации.
Когда он заглянул в кабинет Кори в пять минут девятого, Маршалла там не оказалось; не преступление, правда, Кармайн ожидал, что его лейтенант придет на работу раньше своих подчиненных. Однако Базз уже был на месте, и Делия тоже вовсю работала. Похоже, она отметила возвращение Курта живым — оделась еще наряднее и еще ярче, чем обычно: платье насыщенно розового цвета с оборками, в желтую и черную полоску, а на затылке розовый бант. Он понятия не имел, как ей удавалось с такими длинными ногтями быстро и аккуратно печатать на машинке. Сегодня ногти были в цвет платья и производили обычное клацанье, когда она уверенно вслепую стучала пальцами по клавиатуре. Прямо за звуком от удара пальца по центру клавиши следовало клацанье ногтя по краю этой же клавиши. Удар — клацанье, удар — клацанье, как у мужчины в сапогах с металлическими застежками. «Она впустую растрачивается на Додо, — думал Кармайн, наблюдая за ней. — Ей бы дело с огромным количеством различных бумаг, перечней, таблиц и расчетов, но у нас сейчас такого нет».
Второй раз он пошел к Кори в половине девятого. В предчувствии разговора он даже почувствовал резь внизу живота. Если бы он не испытывал к нему привязанности, ему было бы легче перенести предстоящее; но привязанность была, а значит, его ждали боль, разбитые надежды и перечеркнутые воспоминания о тех днях, когда Кори подавал большие надежды.
Он оказался на месте, за своим рабочим столом.
— Какое новое дело ты мне принес? — спросил Кори вошедшего Кармайна.
— Поговорим о делах после, сначала — о Морти, — сказал Кармайн присаживаясь.
Кори весь сник: