Менее счастливо сложилась судьба Александра Николаевича Черепанова. В октябре 1963 года чета американцев из штата Индиана пришла в консульский отдел посольства США в Москве и передала американскому сотруднику толстую пачку бумаг: Эти бумаги, сказали они, попросил передать в посольство гид, который водил их по московским библиотекам. Фамилия гида была Черепанов.
На самом деле Черепанов был сотрудником Второго главного управления КГБ и служил в 1-м (американском) отделе, где занимался работой против американских граждан и сотрудников посольства. Однако в отделе он был не в чести и считал, что его держат за козла отпущения. Однажды вместе с другим сотрудником он расписался на акте об уничтожении отчетов о результатах слежки за некоторыми работниками посольства США, но предназначенные для сжигания материалы сохранил. Именно их он и просил супругов из Индианы отнести в посольство США. Сотрудник консульского отдела, в свою очередь, передал их М. Туну, советнику посла США по политическим вопросам. Несмотря на то, что по установленному правилу в посольстве полагалось извещать резидента ЦРУ о визите добровольных информаторов в течение нескольких часов, Пол Гарблер, тогдашний резидент в Москве, был поставлен в известность об этом лишь на следующий день. М. Тун и У. Стоссел, заместитель главы представительства, исполнявший обязанности посла, доложили Гарблеру о бумагах, добавив, что все происходящее похоже на провокацию. При этом они сослались на случай, имевший место неделю назад в Варшаве. Там кто-то якобы передал американскому военному атташе схему расположения ракетных площадок, после чего атташе был обвинен в шпионаже и отправлен в Америку. Дипломаты приняли решение о возврате документов в МИД СССР. Гарблер настоял на том, чтобы ему была предоставлена возможность ознакомиться с бумагами и переснять их.
«Они дали их мне с неохотой, — вспоминает Гармблер, — заявив, что уже договорились о времени возврата. Я отнес бумаги в свой маленький закуток на десятом этаже и переснял их. В моем распоряжении была пара часов, так как встреча в Министерстве иностранных дел должна была состояться в полдень.
В документах живописалось о том, как пьют и вступают в интимные связи некоторые сотрудники посольства США. КГБ детально излагал эти факты, и все это складывалось в весьма неприглядную, грязную картину. И вывод, например, такой: «помощник военного атташе пьет, и мы собираемся поймать его па этом». Документы служили основанием для шантажа. Если бы я был сотрудником КГБ, то не стал бы использовать подобную информацию для организации провокации, а воспользовался бы информацией о ракетах. Я полагал, что материалы были подлинные».