Волоски на ее руках встали дыбом. Пульс ускорился, и тогда она почувствовала собственное грязное тело. И свою уязвимость. На ней была лишь бумажная больничная рубашка, ни обуви, ни нижнего белья. Ее притащили сюда прямо из лаборатории? Последнее, что она помнила, это как ее привязывают к операционному столу после того, как она передала записку Риду. Через маску в ее рот и нос накачивали наркоз, но впервые за много месяцев она ощущала надежду.
Возможно, этим и объяснялось ее головокружение. Из операционной в проклятую Драконом пещеру.
Теперь на ней был гасящий ошейник. Но зачем? Ее силы ни разу не проявлялись. Единственным незаурядным событием в ее жизни было рождение первого за целое поколение Короля Дракона, появившегося на свет естественным путем.
Она заставила себя не отвлекаться на второстепенные детали. Ищи возможность выбраться. Способ выжить. Железная решетка была безнадежно крепкой, зато пол был бетонным, с выбоинами.
С трещиной в углу.
Одри выбрала место, где влага выточила небольшую каверну. Тени болевших фаланг марионетками затанцевали по стене. Ее пальцы кровоточили. Она вытерла пот со лба. Пальцы ног поджимались, чтобы удержать равновесие, а Одри царапала все сильнее и быстрее.
Шаги зазвучали громче. Тяжелые. Уверенные. Определенно мужские. Слишком тяжелые для обычного человека. Громила. Один из телохранителей картеля Астера. У нее не было ни единого шанса, но она продолжала царапать. Воздух в легких превратился в горячий пар.
Кусочек бетона, размером примерно с ее кулак, поддался. Заостренный край давал надежду. Если она сможет попасть точно в висок чужака...
Она пятилась от решетки, пока не прижалась спиной к каменной стене. Скрутив длинные волосы в жгут, сунула их за ворот больничной рубашки. И покачалась с пятки на носок, готовясь к броску.
Как близкая родственница семьи Благородного Гивы, она с ранних лет обучалась боевым искусствам. Да, она никогда не владела силами своего рода и давно не практиковалась, но могла за себя постоять. Осколок бетона уверенно лежал в руке. И была большая разница между просто смертью — и смертью в бою.
В нишу пещеры проник яркий луч фонарика. Одри прищурилась. И наблюдала из-под ресниц. Мужчина превосходил ее во многом. Осознание этого должно было испугать ее. Превратить ее позвоночник в грязь и заставить плакать. Но она больше года провела в качестве жертвы — одурманенной, связанной, беспомощной, — и теперь ощущала силу. Не было кандалов. Не было галлюциногенов. Только камень в ее руке и сияние чистой ярости.