Лето медленно опустился на корточки, чтобы подобрать свой щит и выбранное оружие — булаву. Пульс ускорился, как всегда бывало в предвкушении битвы. Беспокоило то, что его член под тяжелой пластиной доспеха пульсировал в такт. Секс и насилие сплелись воедино. Так было уже не одно поколение. И победители в награду получали плоть из вполне практических соображений. Мощная агрессия не спадала. Она росла, росла и искала способ освободиться. Воинов-союзников сманивали с пика агрессии, предлагая способ куда более искушающий, чем возможность свернуть друг другу шеи, чтобы стряхнуть первобытный шок от битвы на смерть. Избавляться от возбуждения меж женских бедер было куда приятней.
Он никогда еще не реагировал так до битвы. Высвобождение происходило после.
Лето отпинал остатки оружия дальше в коридор, который вел к двери ее камеры. И они с Нинн закружили под слабым светом голых ламп.
— Я буду твоим первым противником, — хрипло сказал он.
Словно заявляя на нее право. Присваивая ее, пусть даже таким жестоким способом.
— Похоже, до сих пор мы были равны. На тебе повязка И новый доспех, — она улыбнулась. Соблазнительно. Лукаво. — Что ж, покажите, на что способны, сэр.
С этими словами она атаковала.
Одри хотела всего лишь сбить с его лица наглое высокомерное выражение. Он был смертным. Уязвимым. И шрам, пересекающий его губу, и сеть отметок от хлыста на спине доказывали, что это так. Его можно было ранить, превзойти, возможно, даже победить.
Но не сегодня. Не ей.
Ее кинжал отскочил от его доспеха. Ему не требовалось даже пользоваться булавой, щит он метал с той же легкостью, с какой дети бросают фрисби. Край окованного железом щита ударил ее в живот. Толстая кожа тренировочного доспеха приняла на себя большую часть повреждений. Но от силы удара все равно завибрировали кости. Одри прикусила язык, падая на четвереньки.
Инстинкт подсказал ей, что нужно вскинуть щит. Булава опустилась на то место, где должна была быть ее голова. Одри перекатилась, уходя с траектории, и снова поднялась в защитную стойку.
— Ты ублюдок! Ты что, пытаешься убить меня?
— Я ищу пределы твоей выносливости, — сказал он с усмешкой. — По-видимому, это еще не предел.
Она попыталась отдышаться. Рукоять кинжала сидела в ладони так, словно ее сделали по мерке самой Одри. Щит был идеально сбалансирован. Как такое возможно? Она
С детства тренировалась, чтобы защитить себя, а в худшем Случае защищать и Малнефоли. Но никогда с таким оружием. У нее не должно быть ни малейших идей о том, как ими пользоваться.