И все же мать была удивительно талантливой учительницей во всем, что касалось жизни на поверхности. Она учила этому всех своих детей, в том числе и Лето. Она настаивала на том, что ему необходимо понимать устройство мира за темными стенами картеля. Глубоко в темном уголке сознания он до сих пор сомневался в том, что узнал. Это же были слова, а не конкретные факты, которые можно было проверить на практике и воспринять самому.
Охранники из Таунсендов и Кавашима носили свою, особую униформу, но Лето редко обращал внимание на детали. Он вспоминал о других картелях и их воинах только когда объявляли расписание поединков Конфликта. Когда Лето требовалось узнать все, что только возможно о противнике, которого необходимо победить, он пользовался услугами Килгора.
Нинн провела ладонью по шее, вытирая пот.
— Тренироваться сейчас? Я уже собиралась спать.
— Я могу оставить тебя здесь. Но мне казалось, ты не откажешься от дополнительной порции. — Он приподнял накрытый поднос.
Пару раз моргнув от нескрываемого удивления, Нинн слегка выпрямилась.
— И какой на сегодня план?
Она больше не называла его сэр. Как бывало обычно, когда она подчинялась. Он не знал, как трактовать ее сегодняшнее настроение. Или свое. Во всех остальных аспектах она могла бы быть идеальным неофитом: быстрая обучаемость, отличные навыки, мощная мотивация к успеху.
Могла бы быть.
Как и он мог бы и должен был отвести взгляд от ее груди в то время, как охранник защелкивал кандалы на ее руках. Она вскинула подбородок — характерное движение, которому она наверняка научилась среди людей. Оно подчеркивало грациозность ее шеи, пухлость нижней губы, ширину ее мягких округлых скул. Она смотрела на него прищуренными синими глазами — словно сверху вниз. Строгая грациозность не ограничивалась ее шеей, она была присуща всему телу, и тело искушало его. Манило. Оно было полно силы и состояло из плавных округлостей. Сила и женственность. Нинн из клана Тигони была вызовом в постели не меньше, чем в битве Клеток. Лето хотел коснуться ее голой талии, погладить ее ягодицы, запустить пальцы между ее бедер. Он ощутит пальцами ее влагу. Он попробует ее на вкус. И она ощутит его, использовав по назначению свой упрямый рот.
Охранник выдернул ее в коридор и грубо потащил в сторону арены. Лето вдруг понял, что его не возбуждает, а беспокоит вид того, как ее связывают и тащат на цепи, как животное. Ему куда больше нравилась ее наглость, потому что меньше всего на свете он хотел ощущать к ней жалость. Или сочувствовать ее боли.