— Капрал?
Это действительно он. Живой! Честное слово, живой! Теперь хоть никто не скажет, что мне почудилось. Хвала Матери Рассвета! Ему стало лучше!
— Капрал, зачем вы встали? — На языке крутилось: «И главное, как дошли до двери?», но я проглотила этот вопрос. — Вам надо лежать!
Милез стоял, опершись рукою о дверной косяк. На бледном лице выступили капельки пота.
— Належусь еще. Что происходит?
Я попыталась увести Айдена обратно в дом. Айдена?.. Нет, капрала, только капрала, и никак иначе!
— Ничего страшного, — пояснила я. — Просто птицы.
— Это плохая примета, — тоскливо вздохнул рядом со мной староста. — Очень плохая.
С каких это пор нападение хищника — плохая примета? Одни существа питаются другими — так было, есть и будет.
Агуанин, видимо, увидел на моем лице сомнение и решил расшифровать:
— Он нападает на лебедя, госпожа. Плохая примета, очень плохая!
Я опять вгляделась в небеса. Полет жертвы становился все более рваным. Ей осталось совсем немного…
Ничего плохого в этом нет и не предвидится! Я решительно мотнула головой. Подняли гвалт на пустом месте. Рядом громко заревела уже знакомая девчонка. Снова заохал староста. Капрал, которого я, подхватив под руку, уже собиралась увести в дом, поднял глаза к небу. Потом перевел взгляд на голосящих агуан, скрежетнул зубами от боли и, помянув своего Трына, раздраженно спросил:
— Арбалет есть?
Какой арбалет, о чем он вообще говорит! Губы снова побелели, ему лежать надо и не вставать! Только что ведь умирал, прямо на моих глазах!
Землю засыпали белоснежные перышки, запачканные кровью…
Самострела у агуан не обнаружилось, а вот лук был: высотой по грудь стоящему человеку, оклеенный сухожилиями и кусочками рога. Да милез же натянуть его сейчас не сможет, он слишком слаб для этого!
Но капрал словно не задумывался о трудностях. Вскинул оружие, прищурился, целясь… Оттянув тетиву до уха, мягко спустил и тихо зашипел от боли, когда туго сплетенная жила до крови рассекла пальцы: защитное кольцо агуане, конечно, не принесли. Айден (не могу я по-прежнему называть его капралом, не могу! Что со мной творится?) побледнел еще сильнее, оперся спиной о стену. Стрела прошила коршуну крыло, и птица рухнула куда-то в гущу леса.
Казалось бы, агуане радоваться теперь должны, так нет! Селяне, на мгновение умолкнув, загалдели с новой силой:
— Плохая примета! Плохая… Нельзя вмешиваться в предначертанное!..
Значит, как их химера ела, так вмешиваться можно было, а как лебедя какого-то спасли — так сразу нельзя? Нет, ну что они за существа такие!
Впрочем, мне сейчас не до того, чтобы разбираться, правы агуане или нет. Осторожно подхватив милеза под локоток, я потащила его в помещение: