— Я вас самого сейчас… — взревел Чабб, свирепо поворачиваясь к нему.
Утонувший в кресле полковник Кокбурн-Монфор вдруг произнес голосом на удивление ясным и хлестким:
— Чабб!
— Сэр!
— Вы забываетесь.
— Сэр.
— Миссис Чабб, — сказал Аллейн, — все, что я сказал вам сегодня утром, я сказал совершенно искренне. Однако с того времени обстоятельства резко переменились, о чем вы пока не знаете. Все объяснится в самом скором времени. Пока же вы можете, если хотите, остаться в этой комнате, но только тихо…
— Лучше останься, Мин, — вставил Чабб.
— …или уйти домой и подождать там. Долго ждать вам не придется.
— Я остаюсь, — сказала она, отошла в дальний конец комнаты и села.
Гомец, последние несколько минут трясшийся, если судить по внешним признакам, от гнева, вдруг заорал:
— В последний раз спрашиваю, где они? Куда они смылись? Сбежали? Я требую ответа. Где Санскриты.
— Они внизу, — сказал Аллейн.
Гомец вскочил, выкрикнул что-то — по-португальски, решил Аллейн, — замешкался, явно не зная, что сказать, и наконец, едва ли не с облегчением спросил:
— Вы их арестовали?
— Нет.
— Я хочу их увидеть, — сказал Гомец. — Я очень хочу их увидеть.
— Сейчас увидите, — пообещал Аллейн.
Он бросил взгляд на Фокса, и тот ушел вниз. Гомец рванулся к двери.
Констебль, все еще остававшийся в комнате, отступил на несколько шагов и перекрыл дверной проем.
— Ну что же, спустимся вниз? — предложил Аллейн и первым вышел на лестницу.
С этой минуты события в мастерской стали принимать такой гротескный и жуткий оборот, что Аллейн, когда он впоследствии оглядывался назад, называл этот эпизод самым диковинным в своей профессиональной карьере. Каждый из трех мужчин, стоило ему увидеть труп мисс Санскрит, обращался в карикатуру на самого себя, в двумерную марионетку, движущуюся с нарочитой неуклюжестью. Будь обстановка в мастерской несколько иной, происходящее, наверное, приобрело бы оттенок черного фарса. Однако и здесь, в ужасном присутствии Санскритов, мотивы последнего время от времени прорывались наружу, подобно всплескам неуместной истеричности в дурном представлении якобианской трагедии.
Помещение внизу было готово к приему посетителей. Бейли с Томпсоном поджидали их, стоя у окна, Гибсон присел к столу, Фокс с блокнотом в руках замер у ниши. У двери стояли двое полицейских в форме, третий расположился в глубине ниши. Ничем не прикрытые тела брата и сестры Санскритов так и остались в прежних позах. В комнате царила ужасная духота.
Аллейн занял позицию рядом с Фоксом.
— Входите, мистер Гомец, — сказал он.
Гомец застыл на пороге, похожий на настороженного зверя, подумал Аллейн, который, прижав уши, озирает чужую территорию. Не поворачивая головы он оглядел находящихся в мастерской полицейских, поколебался, заподозрив, по всей видимости, нечто неладное, чуть качнулся вперед и вошел внутрь.