— О нет, нет! — возопил он. — Опять! Господи-Боже, опять!
Да, это опять была глиняная рыбка. Пока мистер Уипплстоун с живейшим отчаянием взирал на нее, из коридора донеслось позвякивание посуды. Аллейн с чрезвычайным проворством сгреб рыбку и сунул ее в карман.
— Ни слова, — сказал он.
Вошла миссис Чабб с чайным подносом.
Аллейн поздоровался и перенес к креслу мистера Уипплстоуна маленький столик.
— Я не ошибся? — спросил он.
Миссис Чабб нервно поблагодарила его и опустила поднос на столик. Когда она вышла и, судя по звуку шагов, поднялась наверх, он сказал:
— Это не шериданова рыбка. Кошка принесла ее сверху.
У мистера Уипплстоуна отвисла челюсть. Он уставился на Аллейна так, будто впервые увидел его.
— Покажите, — в конце концов потребовал он.
Аллейн вытянул рыбку из кармана и, держа за цепочку, поднес ее к лицу мистера Уипплстоуна.
— Да, — сказал тот. — Это она. Я вспомнил.
— Что вы вспомнили?
— По-моему, я вам рассказывал. В первый раз, как Люси стянула ее. Или похожую. Из квартиры внизу. У меня возникло странное ощущение, что я ее видел раньше. И во второй раз, когда я возвращал рыбку Шеридану. Такая же висела на жирной шее страховидного Санскрита. У меня тогда снова что-то зашевелилось в памяти. И вот теперь вспомнил: в тот день, когда я осматривал дом, рыбка была в комнате Чаббов наверху. Свисала с фотографии девушки с черной лентой на рамке. Странноватое зрелище. И это она самая, — закончил мистер Уипплстоун, вернувшись к исходной точке.
Он спрятал лицо в ладони и пробормотал:
— Очень, очень неприятная новость.
— Не исключено, что она не имеет никакого значения. Я бы на вашем месте не убивался так. Рыбка может оказаться всего-навсего внешним, зримым знаком какой-нибудь доморощенной религии, которую они исповедуют.
— Да, но Чабб! И эти сомнительные, более чем сомнительные Кокбурн-Монфоры, и совсем уж зловещие Санскриты! Нет, мне это не нравится, — сказал мистер Уипплстоун. — Совсем не нравится.
Он оторвал взгляд от Люси, мирно сидевшей, поджав под себя лапы.
— Кошка, о прискорбных привычках я ничего в данный момент говорить не стану, удирает, едва завидев эту мерзкую парочку. Мгновенно. А Пирелли из «Неаполя» считают, что она принадлежала Санскритихе. И похоже, думают, что та жестоко с ней обращалась.
— Я что-то не вполне понимаю…
— Хорошо-хорошо. Это в сторону. Выпьем чаю, — отсутствующим тоном предложил он. — Вы мне вот что скажите: как вы намерены поступить с этим медальоном, с рыбкой?
Аллейн снова достал вещицу из кармана и повертел в ее в пальцах. На обратной стороне медальона было выжжено что-то вроде фирменного знака — волнистое Х.