Послышался одобрительный ропот, и прозвучал следующий вопрос:
— А вы уверены, что эта проблема исчезнет?
— Очень хочется на это надеяться.
— Тейлор, а вы что думаете по этому поводу? — спросил кто-то.
Поднявшись со своего места за столиком в углу, Хейес повернулся лицом к собравшимся.
— Я полагаю, Майлз рассказал вам все как есть. Нам предстоит стать свидетелями возвращения русского царя. Свидетелями восстановления абсолютной монархии. Если хотите знать мое мнение, это просто невероятно.
— Это просто ужасно, черт побери, — заметил кто-то.
Хейес усмехнулся.
— Не беспокойтесь. Вы платите нам большие деньги, чтобы мы защищали ваши интересы. Комиссия начала работу. Мы будем заниматься тем, ради чего вы нас наняли. Вам нужно лишь довериться нам.
14 часов 30 минут
Хейес вошел в крошечную комнату для переговоров на седьмом этаже административного здания в центре Москвы, с фасадом из зеркального стекла. Хейес не переставал поражаться выбору места встреч. Похоже, его благодетели купались в роскоши.
За столом в форме гроба сидел Сталин.
Дмитрий Яковлев представлял в «тайной канцелярии» российскую организованную преступность. Лет сорока с небольшим, с копной волос цвета спелой кукурузы, падающих на загорелый лоб, этот человек излучал обаяние и властность. В кои-то веки триста с лишним группировок, действующих в западной части России, согласились выдвинуть одного представителя, чтобы тот защищал их общие интересы. Ставки были слишком большими, чтобы спорить по поводу протокола. Мафия готовилась вести войну на выживание, прекрасно понимая, чем грозит ей полновластный монарх, пользующийся поддержкой всего народа.
Хейес понимал, что Сталин во многом является ключевой фигурой. Преступность глубоко проникла в государственные структуры, в бизнес, в армию. Русские даже придумали для этого особое название, «воры в законе», которое Хейесу очень нравилось. Но угроза насилия была реальной, поскольку услуги наемного убийцы стоили гораздо дешевле, чем разбор дела в суде.
— Ну, как прошло первое заседание? — на безукоризненном английском спросил Сталин.
— Как и ожидалось, все организационные вопросы были решены быстро. Завтра комиссия приступает к работе. Первый этап голосования состоится через шесть дней.
Похоже, на русского это произвело впечатление.
— Вы предсказывали, меньше недели.
— Я говорил вам, что знаю свое дело. Деньги переведены?
Последовал пауза, свидетельствующая о раздражении.
— Я не привык к подобной прямоте.
Сталин не уточнил, однако было очевидно, что он не привык к подобной прямоте со стороны иностранца. Хейес решил сыграть на вежливости, хотя и он разозлился.