Кэндис посмотрела на него глазами полными удивления:
— А «Семь генералов скомандуют семи солнцам»?
— Кэндис, — быстро сказал он, — александрийцы — это культ Судного дня. Свечение — это конец света. Теперь я вспомнил.
— Конец света… — слова застряли у нее в горле.
— Не знаю, как все это может быть связано: религиозные писания, Нострадамус, александрийцы. Но таблички с Джебель Мара были нужны Фило для конкретной цели; он что-то задумал. Великое опустошение, которое отец упоминал в письме, вот почему мать боялась Фило. — Он снова посмотрел на книгу Нострадамуса, вспомнив телефонный разговор с Мэгги Дилэйни. — Сейчас четвертый месяц и Меркурий в ретрограде. Фило собирается исполнить пророчество из этого четверостишия.
— Что такое «семь солнц»? — Она с трудом дышала.
Взгляд Гленна сказал ей все. Ему не пришлось произносить вслух: бомбы.
— Но почему? Почему Фило хочет уничтожить мир?
— Послушай меня. — Гленн взял Кэндис за руки и заглянул глубоко в ее глаза. — То, что тут произойдет, касается только Фило и меня. Я хочу, чтобы ты покинула остров. Немедленно. Садись в лодку и плыви обратно…
— Я не брошу тебя.
— Ты знаешь, что я должен положить конец его безумию.
— Тогда мы сделаем это вместе.
* * *
— Детонатор управляется по радиочастоте, — объяснял торговец оружием. — Эффективный радиус действия — две мили. Восемь мегабайт памяти, можно запрограммировать до двадцати функций. — Но Фило даже не думал уезжать на две мили, и ему было нужно всего семь функций.
Посматривая на яркие красные цифры на небольшом экране, он размышлял: Александр Великий покорил мир огнем. Фило Александр Тибодо поступит так же.
Они шли по подземелью замка. Их путь освещали вмонтированные в полу и стенах флуоресцентные лампы. Похоже на старое бомбоубежище, построенное, наверное, еще в пятидесятые. Впереди они увидели массивную стальную дверь.
Незапертая, она тихо открылась на бесшумных петлях.
Гленн и Кэндис оказались не готовыми к тому, что предстало их взглядам.
Витрины, заполненные невероятными сокровищами: короны и тиары, державы с драгоценными камнями и сверкающие скипетры, горностаевые мантии и позолоченная обувь, трон, инкрустированный самоцветами.
— Фило! — позвал Гленн, когда стальная дверь закрылась позади них. Ответа не было.
Они осторожно ступали среди витрин с золотыми кубками и нефритовыми богинями, распятиями из слоновой кости и серебряными потирами.
— Чем это пахнет? — спросила Кэндис, остановившись у закрытых стеклом редких византийских икон.
— Ничего не чувствую.
Кэндис втянула носом воздух.
— Бензин.