Она оказалась похороненной заживо, подобно Есфири из Вавилона.
Когда сознание Гленна немного прояснилось, он ощутил жуткую боль, дым и зловоние химикатов и обнаружил себя лежащим на полу в луже крови, натекшей из левого плеча.
Он сел, чуть не упав в обморок от нахлынувшей боли. Посмотрел на свою окровавленную рубашку. Почему Фило не убил его? Потому что мы все равно умрем.
Он с трудом поднялся на ноги и осмотрелся. Где же Кэндис? И потом он все вспомнил.
Фило исчез, окно было распахнуто, впуская в комнату холодный ночной воздух и струйки дыма.
Сорвав скатерть с серванта из красного дерева — вазы и свечи полетели на пол, — он затолкал ее под рубашку, сильно прижав, чтобы остановить кровотечение. Потом подбежал к окну, откуда увидел на фоне пожара силуэт Фило, карабкавшегося по крыше между сводами и парапетами.
Гленн услышал вопли где-то рядом и понял, что это кричала Кэндис, запертая в стенах.
— Кэндис! — отчаянно застучал он по деревянным панелям. — Сюда!
Он отступил назад и окинул стену безумным взглядом. Как вытащить ее?
Раздался еще один громкий взрыв, и замок сильно тряхнуло. Послышались звуки разбитого стекла, огненные шары взметнулись к небу.
— Кэндис! — Он проверил каждый шов на панелях, ища скрытый механизм. Боль снова накрыла его, и подступила тошнота. Надо постараться не отключаться, оставаться в сознании.
Он опять принялся бить по стене, ориентируясь на крики Кэндис с противоположной стороны. Дойдя до книжного шкафа, он стал сбрасывать книги с полок. Когда он снял «Собрание сочинений Жюля Верна», в стене открылась панель и Кэндис вывалилась прямо ему в руки.
Она кашляла и хватала ртом воздух. Гленн убрал волосы с ее глаз:
— Слава богу.
— В тебя стреляли!
— Все в порядке…
— Нет, не в порядке. Гленн, дай я посмотрю, что там.
— Кэндис, Фило удрал. Он взрывает бомбы.
Они подбежали к окну. Правое крыло здания было охвачено огнем, языки пламени вырывались из окон и через обугленный пролом в крыше.
Они увидели Фило с поднятыми руками. Ветер развевал его седые волосы, когда он прокричал:
— Бог сказал: «Да будет свет. И стал свет. И увидел Бог свет, что он хорош!»
Они полезли за ним, осторожно пробираясь по шиферным плиткам.
— Фило! — позвал Гленн.
— Научные архивы! — ответил Фило, вытянув руку по направлению к горящему крылу, где искры и пепел поднимались к звездам и горел ослепляющий огонь. — Законы Исаака Ньютона, письма Коперника, уравнения Альберта Эйнштейна — все летят к Богу!
Когда Гленн приблизился к нему, Фило пробежал над проемом в крыше по заранее приготовленной доске. Оказавшись на другой стороне, он столкнул доску вниз, и Гленну пришлось остановиться. Крыша Морвена представляла собой рукотворный Большой каньон — смешение различных высот, дымовые трубы, шпили, мансарды, застекленные участки и фронтоны. Теперь Фило был недосягаем.