— Бушхорн отказывается продавать, — сообщил мужчина. У него были впалые щеки и щербина между двумя передними зубами. Напоминая по сложению бульдозер, он привык добиваться своего. Однако в этом случае его постигла неудача.
Фило с огорчением покачал головой. Он предпочитал делать приобретения мирно и цивилизованным способом. Но, когда он встречал сопротивление, появлялась необходимость и в экстренных мерах.
Об этом остальные члены общества тоже не знали.
Сэмми был ее спасителем. Если бы не его бесценное общество на протяжении последних лет, Бритта Бушхорн просто бы не выжила. Поэтому она кормила его лучшей едой, давала лучшие игрушки и каждый день выпускала на два часа полетать по дому.
Это был самый счастливый корелла в мире.
Бритта жила одна в квартире, выходившей окнами на Хедерихштрассе во Франкфурте. Ей было всего сорок два года, но ее волосы были такими же белыми, как и перья птицы, восседавшей у нее на плече. Глаза Бритты были большими и испуганными, потому что повидали слишком многое. Ее пытали повстанцы, захватившие медицинскую клинику, где она работала вместе с мужем в джунглях Юго-Восточной Азии. Она провела много месяцев в темноте и чуть не умерла от голода, когда из двадцати девяти сотрудников клиники осталась в живых она одна.
Сэмми помогал ей преодолевать трудности. Корелла с добрым характером присвистывал, когда она снимала одежду, чтобы принять душ, вместе с ней ел бутерброд из черного хлеба с сосиской, требовал, чтобы ему почесали голову, и наполнял квартиру забавными звуками. Он представлял собой дружбу и любовь в ее мире борьбы за права человека. Являясь членом Организации международной амнистии, Бритта писала письма, произносила речи, организовывала марши протеста и следила за творящейся вокруг несправедливостью. Сэмми был противоядием от всей пакости этого мира.
Инвалидное кресло было оснащено электродвигателем. Эта роскошь была необходимой — ее руки, сломанные повстанцами, так никогда и не обрели прежней силы. Подъехав к птичьей клетке, пока Сэмми сидел у нее на плече, она пообещала угостить его попозже вкусненьким, если он будет хорошо себя вести и не пропустит свой обеденный сон. Сэмми издал тихий крик, игриво щипнул ее за мочку уха и по ее руке забрался в клетку. Усевшись на жердочку, он задрал голову кверху, поднял красивый белый хохолок и, похоже, решал, с чего бы начать трапезу — с морской пенки или с яйца, сваренного вкрутую. Бритте показалось, что открылась входная дверь. Но она помнила, что дверь была заперта.
Когда она обернулась, позади нее стояли двое мужчин в плащах: один темнокожий, другой белый с красным пятном на щеке.