Дроздов сунул нос в танковые боксы, учебные классы. Особенно поразил класс эксплуатации танков. «Нечего сказать, классик!» Включается мотор, и здоровенный танк, оставаясь на месте, делает такие движения, словно идет по рвам и балкам, а перед ним расстилается полигон. Заглянул Дроздов и в ремонтные мастерские, уважительно огладил бока бронетранспортеров, повертелся у орудия и первоначальным осмотром своих владений остался вполне доволен.
Целый день его занимал личный вещмешок с фанерной биркой, на которой чернилами было процарапано: «рядовой Дроздов». Чтобы надпись не повредил дождь или снег, ее покрыли бесцветным лаком.
Мешок вбирал огромное количество необходимых вещей. В его недрах могли скрыться: плащ-палатка, полотенце, запасные портянки, механическая бритва, кружка, ложка, котелок с крышкой для каши, щетка для одежды, обувной крем, одеколон… Особым набором легли пуговицы, нитки, крючки, звездочки, эмблемы — все хозяйственно и впрок, все на своем месте!
Потом Дроздов разобрался и со снаряжением на поясе: подсумками для гранат и магазинов, флягой, пехотной лопатой. Продумано, ничего не скажешь. Кто-то башковитый предусмотрел.
Вот только с одним не мог смириться Дроздов — повиноваться безропотно, хотя бы тому же сержанту Крамову, лишь потому, что у Крамова лычки на погонах.
Не мог и не хотел!
…В день знакомства со взводом лейтенант Санчилов сказал по своей штатской простоте:
— Можете в обиходе называть меня просто Саша…
Дроздов, дурачась, сообщил, в упор глядя на лейтенанта разбойными глазами:
— А я — Витёк.
И с этой минуты твердо определил свое отношение к Санчилову, как к «дохлому либералу».
«Гад я буду, — дал он себе обет, — если запросто подчинюсь. Меня голыми руками не возьмешь!»
…Пренебрежение Дроздова вызывал и сосед по строю — правофланговый Грунев. Ну смехота одна! Этот Грунев, когда только мог, грыз угол носового платка, по рассеянности совал в сапог ногу без портянки. Дроздов не удержался — подложил ему как-то в спальне гантельку «под ребрышко». Пусть закаляется!..
А как Грунев отдавал честь?! Пальцы держал лодочкой, спина согнута — сатира и юмор.
Шагает — ноги заплетаются, недаром его Крамов учит ходить, по линии на плацу.
И если Грунев «шаг печатает» — тут и вовсе до колик насмеешься: от макушки до пят весь вздрагивает и так напрягается, что вот-вот от него ток пойдет. Левой ногой шагнет и левой же рукой взмахивает… Сержант говорит — никакой координации движений. И воинского соображения. Когда надо ползти по-пластунски, падает на противогаз так, что ребра трещат. Нет того, чтобы догадаться противогаз сдвинуть.