— Что-то не так, начальник? — невесело улыбнулся Никита.
— Сухонину зачем убил? — рыкнул Ракитин.
— Не убивал я.
— Ее у тебя во дворе нашли.
— Я знаю.
— И нож ты выбросил.
— Не выбрасывал я нож.
— Сам упал?
— Не знаю, не ронял.
— Борзый, да?
— Нет. Просто чужую вину на себя брать не хочу.
— Какая чужая вина? — скривился Ракитин. — Ты Сухонину убил. Больше некому. Нажрался и убил.
— А у меня алкоголь в крови нашли?
— Ну, значит, обдолбался.
— Так и содержание наркотиков в крови не обнаружили.
— Ну, насчет наркоты заключения нет…
— И не будет.
— Может, ты псих?
— По этой части тоже экспертиза есть.
— Психом прикинуться хочешь? В психушке отсидеться?.. Я смотрю, ты все продумал!
— Заносит тебя, старлей, — усмехнулся Никита. — Ты на поворотах за перила держись, глядишь, за умного сойдешь.
— Я не понял, Горелов, ты что, нарываешься? — набычился Ракитин.
— Поздно уже, старлей. Завтра приходи. Может, умное что скажешь.
— Я не понял, ты за идиота меня держишь? — взбесился опер.
Он вскочил на ноги и даже замахнулся, но Никита суровым взглядом заставил Ракитина остановиться.
— Остынь, старлей, — спокойно, без вызова сказал Никита. — Дров наломаешь, потом локти кусать будешь…
— Дров ты наломал, — огрызнулся Ракитин.
— Да нет, кто-то за меня это сделал…
— Зря стараешься, Горелов, — ухмыльнулся опер. — Я тебе не девочка, которая в сказки верит.
— Это ты о чем, старлей?
— О ком… Демичева тебе поверила, а я нет… Чем ты ее взял, Горелов? — скривился Ракитин.
— Я ее взял?
— Она же не дура, ее так просто лапшой не загрузишь. А ты загрузил… Не пойму, что она в тебе нашла. Но ты не задуришь ей голову.
— Так я и не пытаюсь!
— Смотри, я тебя предупредил.
Полыхнув взглядом, опер вскочил со шконки, рванул к выходу. Он бы и дверью хлопнул, если бы та закрывалась легко.
— Эй, а наручники? — крикнул Никита.
Но Ракитин его не услышал. Что ж, придется спать с браслетами на руках. Бывало и хуже…
Никита понял, что взбесило Ракитина. Видно, парень неровно дышал к следователю Демичевой. Что ж, его можно было понять. Девушка она интересная. Не сказать что редкой красоты, но милая. Даже когда брови сурово хмурит, все равно милая.
Видно, ничего не получается у Ракитина с ней. Или она такая неприступная, или он робеет в ее присутствии, как юннат перед пионервожатой. Может, потому и ведет она себя с ним как пионервожатая…
Никита тоже оробел перед Асей, когда впервые увидел ее. Но у него не было выбора. Если бы он не подошел к ней тогда, она бы навсегда затерялась в каменных лабиринтах Москвы… Он ведь никого после нее так и не полюбил. И с Антониной не очень-то хотел серьезных отношений. Не хотел, но смирился перед неизбежностью. Сухонина устраивала его по всем статьям, и поэтому он все-таки смог представить себя в роли ее мужа…