— Вы что творите, гады?!
Один отделяется от кучи-малы и ко мне. И сразу тычет кулаком в лицо. Естественно не попадает, а я, естественно, попадаю, он падает. Этот пока не страшен. Бегу к остальным. Не больно-то ребята ловки. Против меня могли бы и покрепче бойцов выставить. А может специально так, чтобы я их не сильно покалечил? Короче, даже чехол с карабином сбрасывать не пришлось, всего-то по разу и приложился. Как поднялись, так в разбег. Мы на тренировках и то жёстче махались. Подхожу к девахе. Сидит в сугробе, таращится. Наклоняюсь, протягиваю руку. Суёт мне свою ладошку в варежке. А деваха-то вроде симпатичная!
Хлопает ресницами и произносит, как колокольчик прозвенел:
— Спасибо вам, дяденька!
Рассмешила она этим своим «дяденька». Отвечаю сквозь смех:
— На здоровье, тётенька!
Взмахнула от удивления ресницами и залилась звонким смехом. А я уже посуровел и строго так спрашиваю:
— И чего же ты удумала в такую темень одна гулять?
Но меня она, похоже, совсем не боится, отвечает так же весело:
— Так и не гуляю я вовсе. Я домой от подружки иду.
— Ну ежели от подружки, тогда конечно, — соглашаюсь я с её непробиваемым по своей наивности аргументом. — Пойдём, провожу, что ли?
Помог ей отряхнуть полушубок, и она пошла впереди, а я, стало быть, сзади в боевом охранении. Недолго шли. Встали у низкого палисада, за которым тускло светилось одно из трёх выходящих на улицу окон деревянного дома.
— Вот я и пришла.
А мне что ответить?
— Прощай, — говорю, — тогда.
Замешкалась, может что сказать хотела? Но видно передумала или постеснялась, махнула рукой и пошла к калитке. А я стою дурак дураком и сам себе думаю: «А ночевать-то ты на улице собираешься?»
— Постой, — кричу, — красавица!
Остановилась, повернулась, смотрит вопросительно.
— Не подскажешь, — спрашиваю, — где человеку приезжему переночевать можно?
Задумалась. От напряжения мысли аж губку нижнюю прикусила. Сверяется со сценарием? Наконец нашло на неё просветление. Оставила губу в покое и ответила довольно решительно:
— А у нас и переночуете!
А мне ещё поиграть хочется. Спрашиваю, как бы в сомнении:
— А удобно, родители против не будут?
Изобразила и она сомнение, потом обнадёжила:
— Отец у меня, конечно, строгий, но как прознает, что вы для меня сделали, смилостивится.
Ну смилостивится, так смилостивится. Топаю за ней в хату. Через сени входим в большую комнату и застываем у порога.
— Тятенька, я гостя привела!
Крикнула вроде и весело да как-то неуверенно. Какой у них мудрёный сценарий! В комнате полумрак. От керосиновой лампы много ли света? Из-за стоящего у дальней стены стола поднимается мужик и идёт к нам. А девчонка тараторит, что твой пулемёт, и про то, как напали на неё по дороге домой лихие люди, и про то, как я её спас. Закончила фразой: