Начался спектакль. И чем дольше я смотрю на сцену, тем больше начинают одолевать меня смутные сомнения: чой-то развратом попахивает! Выходит, мы там ничего нового не придумали?
В антракте Мишка помчался вручать цветы. Поскольку мороженого у него нет, как и детей в директорской ложе, можно смело ему довериться и понаблюдать в бинокль, как он там управится.
МИХАИЛ
Вблизи от входа в директорскую ложу ошивались два каких-то бугаеподобных типа: то ли шпики, то ли боевики – по рожам, скорее, последнее. Косятся, но не препятствуют. Оставляю корзину возле двери, заговорщески подмигиваю ближнему бугаю и вваливаюсь в ложу. Начинаю молотить языком прямо с порога, пока недоумение присутствующих не переросло в неприятие.
— Господа, прошу прощения за то, что пришёл, не зван, но не смог отказать себе в удовольствии выразить почтение столь приятному обществу. Позвольте представиться: Жехорский Михаил Макарович!
Быстро окидываю взглядом ложу. Две женщины. Вторая, видимо, жена Керенского. Трое мужчин. Керенский и Мережковский на виду, а третий в тени, лица не разглядеть. Если те двое за дверью кого и охраняют, то только его. Похоже, я удачно зашёл. Трость в моих руках он разглядел отлично!
Мережковский, подождав, не добавлю ли я ещё чего, вежливо произносит:
— Сударь, от имени присутствующих я благодарю вас за визит и если у вас всё…
— Ещё одну минуточку, уважаемый Дмитрий Сергеевич, — припускаю в голос просительные нотки. — Позвольте обратиться к вашей очаровательной супруге?
Недоумевает, сомневается, но – вот что значит истинный интеллигент! — соглашается.
— Отчего ж? Извольте!
Быстро выволакиваю из-за двери корзину с цветами и преподношу Гиппиус со словами:
— Позвольте, несравненная Зинаида Николаевна, преподнести сей скромный дар в знак глубочайшего восхищения вашим литературным талантом!
Будь ты хоть декаденткой, хоть символисткой, а против лести-то как устоять? Вот и «белая дьяволица» слегка порозовела щеками, принимая корзину, и хорошо поставленным голосом произнесла:
— Благодарю вас, сударь, вы очень любезны!
Произношу с пылом:
— Ну что вы, Зинаида Николаевна, это все мы должны благодарить Отца, что живёте вы среди нас и озаряете нам путь вашим богоподобным талантом!
Совсем растрогалась «девушка» и в забытьи произнесла фразу, о которой, верно, тут же и пожалела:
— Сударь, нынче вечером мы будем отмечать премьеру в «Привале комедиантов», что на Марсовом поле, приходите и вы.
О таком я не мог и мечтать! Ай да Жехорский! Чтобы не дать успеть Гиппиус отреагировать на уже потянувшиеся к ней недоумённые взгляды, я скороговоркой выпалил: