Кристина. Да, да! Разумеется!
Элис. Но ты убеждена, что я увижу свои березы и свои липы такими, какими я видел их прежде; ты не думаешь, что та же черная пелена должна лежать на них, как и на здешней природе; с того самого дня, как… Указывая на кресло, которое теперь в тени. Видимо, солнышко уже ушло!
Кристина. И опять придет, и тогда уже останется надолго!
Элис. Правда; дни прибывают, и тени становятся короче.
Кристина. Мы идем навстречу свету, Элис, поверь мне.
Элис. Иногда и я так думаю, и когда я думаю о прошедшем и сравниваю его с настоящим, я бываю так счастлив. Взять хоть прошлый год, ведь тогда ты не сидела здесь, тогда ты ушла от меня, и наша помолвка расстроилась. Знаешь, это было самое мрачное. Я в буквальном смысле слова умирал по частям; но когда ты вернулась — я ожил. Ты помнишь, почему ты ушла?
Кристина. Нет, не помню, и теперь мне кажется, что никакой причины и не было. Просто почувствовала какую-то потребность уйти и ушла, как во сне; когда я снова увидела тебя, я проснулась и была счастлива!
Элис. И теперь мы не будем разлучаться никогда, потому что, уйди ты теперь, я бы на самом деле умер!.. А вот и мать! Не говори ничего, оставь ее в этом мечтательном мире, в котором она живет и думает, что отец — мученик, а все его жертвы — мошенники.
Фру Гейст выходит из кухни, в кухонном переднике, чистит яблоко; говорит приветливо, с простоватым оттенком. Здравствуйте, детки! Какой вам яблочный суп, холодный или горячий?
Элис. Холодный, мамочка.
Гейст. Вот и прекрасно, мой мальчик! ты всегда знаешь, чего хочешь, и прямо говоришь, а Кристина вот не может. А научился этому Элис у своего отца; тот всегда знал, чего хочет и что делает, а этого-то люди и не терпят, вот ему и пришлось поплатиться. Но придет же раз и его денек, и тогда ему воздастся по справедливости, а остальным — по несправедливости их!.. Постой-ка, что это я хотела сказать? Ах, да! Знаете, Линдквист перебрался сюда в город! Линдквист, этот величайший из всех мошенников!
Элис встает, взволнованный. Он вернулся сюда?
Гейст. Ну, да, и живет наискосок!
Элис. Значит, каждый день придется видеть, как он будет таскаться мимо. Только этого не доставало!
Гейст. Позволь мне переговорить с ним один только раз, так он никогда не вернется назад и носу больше не покажет, я уж знаю его маленькие причуды! Ну, Элис, как сошло у Петра?
Элис. Ах, да, отлично!
Гейст. Я в этом уверена. А когда же ты думаешь, наконец, защищать диссертацию?
Элис. Когда соберусь, мама!
Гейст. Когда соберусь! Это совсем не ответ!.. А Вениамин? Он справился с письменными работами?