— Врёшь ты всё, Афоня, — наконец сказала она. — Но я тебе благодарна и за эту ложь… Главное — живой ты. Живой и здоровый. Ты ведь ходишь почти нормально. Как ты это сделал? Ты действительно лечился у колдуна?
Я вспомнил Лома, его кастрюлю и утвердительно кивнул.
— Вот и хорошо… А что нам теперь делать?
— Да ничего, мама. Будем жить дальше. Теперь всё будет хорошо… Только вот…
— Опять уедешь?
— Да. И надолго. Месяца на три, как минимум. Поеду в Сибирь. Дела там у меня. Да и лечение своё продолжу.
— А как же этот старик с Кавказа?
— А что? У нас и в Сибири всякие ведуны есть! Знаю я одного, с вещей птицей на плече ходит. У него и лечиться буду.
Так я, в общем-то, и сделал. Утром я залёг спать, а мама ушла на работу. Продрых часов до двух. Взял у родителей пустую сумку, засунул в неё пару купальных халатов, чтобы бока раздулись, и вызвал такси. К себе домой я приехал вполне официально. Принял душ, побрился, переоделся. Позвонил по городскому телефону Петровичу, получил от него втык за задержку с увольнением, и клятвенно пообещал, что сейчас же бегу в кадры. Позвонил кадровикам, спросил какие документы брать. Взял пару бутылок коньяка и направился в Управление. Там покалякал с подполковником, направившим меня на хуторок. Рассказал, как чудесно там провёл лето, поблагодарил его за заботу и вручил бутылку коньяка. Потом прошла процедура увольнения, в результате которой я стал немного богаче. Заскочил к ребятам, пообщались. Пить было ещё рано, и коньяк я оставил им на вечер. Они завистливо повздыхали на мою безграничную пенсионерскую свободу и обещали дружно тяпнуть за моё здоровье.
Пробежался по магазинам, прикупил всякого нужного мне на Урале барахла. Сходил на рынок, накупил всяких фруктов. Угощу ребят, они, поди, таких и не видели. В общем — пришлось покрутиться. Вечером нанёс визит Петровичу, посидели вдвоём, поговорили. Потом забежал к маме — вернуть халаты и спросить про отца. А он только что вернулся. Был очень доволен поездкой, всё порывался мне рассказать о чём-то очень интересном. Но я его прервал и высыпал свои новости. Мама, готовившая на кухне, приказала нам расположиться около неё и ещё раз прослушала версию событий. Должным образом скорректированную и краткую. Отец сильно расстроился и замолчал. Наконец, он спросил про деда. Я сказал, что дед лежит в ведомственной поликлинике, и с ним всё будет хорошо. Уф-ф, еле отбился я от родителей! Благо что можно о чём хочешь умалчивать, списывая все заморочки на секретность. Потом отец немного отошёл, выставил холодную бутылку, и мы выпили за воссоединение семьи и за здоровье деда. Я сказал, чтобы они его не искали, что я скоро его привезу сам. А ещё через день я отбыл к Лому. Теперь была моя очередь лезть в кастрюлю. Таких устройств в медблоке было несколько.