Спать мне уже не хотелось, хотелось чем-нибудь заняться. Бросил шмат рыбы трущемуся о ноги Кошаку и задумался. Вообще-то, я немного перегорел со всеми этими приключениями. Да и вечереет уже, намеченная видеосъёмка скорее всего не получится. Завтра займусь, когда светло будет. А пока надо ещё раз продумать, какой видеофильм можно и нужно снимать для деда-архимага? Уж больно он мне серьёзным мужиком показался. Как бы чего не вышло. А то подтолкнёшь его интерес, а он возьмёт, да и пожалует сюда. В огненном шаре и с полным зарядом боевой магии в своём жезле. А нам это надо? Сомневаюсь я что-то. Петрович будет недоволен. А вот, кстати, как там Петрович? Не нагрянул бы невзначай. А то ещё застукает меня на горяченьком. На внеплановом мёртвом часе или вообще на самоволке. А дальше — выговор, персональное дело на профсоюзном собрании и увольнение по статье. Жалко будет, привык я к хуторку. Да и люди тут хорошие.
Утром мне пришлось резко поменять все свои планы. Дело в том, что архимаг прислал мне новый денежный перевод. На крупную сумму.
К шестичасовому трамваю я не полез. Просто не ожидал от него ничего. Рановато для письма вроде. Сделал все свои дела, похозяйничал немного на своей делянке, а потом, ближе к обеду, решил всё же заглянуть в подвал. И не ошибся. На столе для приёма корреспонденции стояла большая шкатулка. Сколько их у деда? Или у него под боком сувенирная лавка? Он на этих шкатулках разорится просто. А мастера-шкатулочники озолотятся. Ну, не моё это дело. Моё дело проверить корреспонденцию. Я ухватился за шкатулку.
Ба-а, тяжесть-то какая! Как свинцом набита. Или… золотом? Приподнял крышку и обомлел. Опять угадал. Золото. Это стало меня тревожить. Такие вот подарочки — к чему бы это? За какие такие глазки? Он ведь мне не друг и не родственник, он… как там дальше? Не помню. Подкупает меня старик? Вербануть хочет? Что бы я ему план родного завода передал и количество пулемётов в банде? Да я и так расскажу, без этих монет. Я захватил полную горсть червонцев и высыпал их обратно. Монеты запрыгали по своим товаркам, и я увидел блеснувшую среди золота маленькую-маленькую стеклянную колбу. Взял её, присмотрелся. Стеклянный цилиндрик, как порция духов в пробнике. В цилиндрике насыпан песок. Затычка из плотно свёрнутой бумажки. Не письмо ли… Развернул. Точно! Письмо — не письмо, а, скорее, телеграмма.
На бумажке была нарисована рука, высыпающая из коробки из-под Си-Ди дисков положенный туда песок. Потом — небольшая кучка песка а натюрель, так сказать. Потом — этот самый цилиндрик с песком, который я всё ещё держу в левой руке. А вот потом… Знак «равно» (выучил дед, молодец!), знак «равно», значит, и — шкатулка, полная золотых монет.