— Если бы я ела так каждый день, я бы очень скоро растолстела!
— Вам еще далеко до того, чтобы думать об этом! — улыбнулся герцог.
Они встали из-за стола и сели в удобные кресла в другом конце салона.
Окрашенная в светло-зеленый цвет, с изысканными гравюрами на стенах, комната меньше всего напоминала каюту, и Селина выразила герцогу свое восхищение салоном.
Сидя в кресле с бокалом бренди в руке и глядя на Селину, герцог думал, что несмотря на свое крестьянское одеяние она похожа на нимфу, вышедшую из моря.
Весь день они шли мимо Балеарских островов, и девушка была всецело поглощена тем, что видела.
— Я всегда именно такими и представляла острова Средиземного моря, — сказала она. Затем очень тихо прочла:
Видеть горы в поцелуе с небом
И волну в объятии с волной.
Помолчав, она добавила:
— Я надеюсь, что сегодня вечером увижу лунный свет, целующийся с морем!
Герцог, узнавший строки Шелли, сказал с улыбкой:
— Я начинаю подозревать, что вы и думаете стихами!
— Иногда, — произнесла она.
— Вы увлекаетесь поэзией?
— Папа всегда считал, что поэзия словами выражает то, что музыка — звуками. Я обычно читала ему, когда он сочинял. Он говорил, что это его вдохновляет!
— О да! — согласился герцог. — А вас поэзия вдохновляет?
— Не знаю, на что она может меня вдохновить. Я не так талантлива, как папа, — ответила Селина. — Но она всегда настраивает мои мысли на прекрасное и, я полагаю, в некотором смысле помогает мне лучше понять мир.
Видя, что герцог ждет объяснений, девушка произнесла несколько неуверенно.
— Я пытаюсь понять, почему природа так прекрасна… в любое время года, а также стараюсь найти красоту… в людях.
Она говорила очень просто, без малейшего пафоса.
Глядя на девушку, герцог поймал себя на мысли, что они пережили довольно странный день. Никогда прежде ему не приходилось быть наедине с женщиной, которая не пыталась бы его завлечь. Все женщины, которых он знал, пользовались каждым удобным случаем, чтобы пококетничать с ним. Их кокетство выражалось не только в словах, но и во взглядах, улыбках, мимолетных движениях. Будучи с ними, герцог ежеминутно сознавал, что он мужчина, а они принадлежат к противоположному полу. Он не мог даже подумать о том, чтобы говорить с женщиной о том, о чем он говорил, например, с Николаем Власовым. Обычно такие беседы начинались и кончались одной и той же темой: им самим и женщиной, с которой он говорил.
Этерстон также прекрасно понимал, что будь он сейчас на яхте с одной из таких опытных, красивых, обаятельных женщин, в них тотчас проснулась бы жажда страсти, и вскоре они были бы в объятиях друг друга.