Теперь Ромэне становилась понятнее драма, обагрившая кровью виллу Альванци.
Она понимала, с какой внезапной и дикой силой могла возрасти любовь в этой строгой и печальной обстановке, где не было ничего, что могло бы рассеять навязчивую мысль, что могло бы развлечь сердце этого молодого офицера, этого Креспини, приехавшего из Неаполя и очутившегося в этом суровом гористом городе в полном одиночестве и во власти своих дум. Когда этот юноша влюбился, вокруг него не оказалось ничего, что могло бы служить противовесом его страсти. Она развилась в нем свободно и яростно и наконец толкнула его на фельетонную выходку, привела его к хрупкой лестнице, в позе героя романа. Но только ли подражание романическим вымыслам внушило этому Креспини его попытку ночного вторжения и любовного разбоя? Не воскресил ли в нем древний Витербо душу былых времен, раз он прибег к таким грубо-анахроническим приемам? Эта подкупленная камеристка, этот похищенный садовый ключ, это снотворное зелье, эта приставленная к балкону лестница, не Витербо ли повинен во всем этом? Не он ли породил эту драму, так странно напоминающую что-то давно прошедшее?
Пока Ромэна Мирмо размышляла таким образом, автомобиль уже выехал из города. Он быстро мчался по разнообразной и живописной местности. Дорога то пересекала поля, то шла вдоль садов и деревень. Навстречу попадались крестьянские тележки, медленно сторонившиеся при звуке гудка. Сигналы участились у въезда в небольшое местечко, столпившее свои дома около квадратной колокольни. Потом мотор пересек окруженную аркадами площадь, въехал в переулок, окаймленный высокими кирпичными стенами, и остановился у ворот с гербом. Из низенького домика, укрытого ползучими розами, вышел, кланяясь, привратник виллы Альванци. Его фетровая шляпа была украшена длинным фазаньим пером. Старые ворота распахнулись, открывая длинную дубовую аллею, в конце которой величественный фонтан возносил свои пирамиды и чаши, своих тритонов и дельфинов.
Вилла Альванци — большое квадратное здание с фронтоном, украшенным статуями и вазами. Автомобиль подъехал к лестнице в четыре ступени, ведущей в просторный вестибюль с коробчатым потолком, покоящимся на мраморных колоннах. В него и ввел мадам Мирмо ливрейный лакей, открывший дверцу автомобиля. Разглядывая четыре больших гобелена, изображавших главные эпизоды жизни кардинала Альванци, витербоского епископа времен Возрождения, Ромэна сняла свое дорожное манто. Лакей отвесил поклон.
— Княгиня просит синьору извинить ее, что она не вышла ее встретить, но она настолько нездорова, что не может спускаться вниз.