Помолчав, Андрэ продолжал:
— Когда я заметил, что Пьер ее любит, знаете, месье Клаврэ, я испытал странное ощущение. Я уже примирился со своим страданием, и вдруг перестал страдать. Мало того, я был счастлив этой любовью. Она разлучала меня с Ромэной, но в то же время освобождала меня от каких бы то ни было сожалений. Я видел в ней как бы таинственную награду. О, месье Клаврэ, клянусь вам, я не ревновал. Я был опьянен какой-то грустной, горделивой радостью. Мое погибшее счастье послужит счастью Пьера, потому что он-то будет счастлив, он будет любим. Он узнает любовь, которой я был лишен. Да, вот о чем я мечтал, а вместо этого! О, месье Клаврэ, месье Клаврэ!
Он закрыл лицо руками, словно заслоняя от себя трагическое видение, встававшее у него перед глазами. И месье Клаврэ смотрел на руки Андрэ, обагренные светом камина. Он уже видел однажды их такими же красными, когда вошел в комнату, где Пьер лежал на кровати, с виском, простреленным смертоносной пулей. Андрэ тогда подошел к нему с руками, багровыми от крови, пролившейся из раны брата…
Вдруг Андрэ встал. Резкими шагами он отошел в глубь комнаты, потом вернулся к месье Клаврэ. Его глаза горели темным огнем.
— О, как я ненавидел эту женщину, как я ее ненавидел! Да, я ненавидел ее улыбку, ее глаза, ее рот, ее голос, все ее тело. Я ненавидел ее за то, что она жива, когда тот умер. Я ненавидел дыхание ее уст, биение ее сердца. Я ненавидел воздух, которым она дышит, кровь, которая течет у нее в жилах. Как? Он умер, а она, она продолжает существовать! Она гуляет, смеется, живет! Конечно, она, наверное, пожалела немного этого мальчика, погибшего из-за нее! Она, должно быть, была взволнована, быть может даже плакала, но она по-прежнему будет жить. Она забудет, вернется туда, к себе, и никогда не узнает о моей ненависти… Потому что я, знаете ли, действительно ее ненавидел. Каких только наказаний я для нее не выдумывал! Мне хотелось ломать ей руки, терзать ее тело, оскорблять ее, бить.
Андрэ де Клерси резко ударил кулаком по мрамору стола, потом продолжал разбитым голосом:
— Да, я ее ненавидел… а теперь я ее люблю. Я читал письма, которые она почти каждый день пишет Берте. Я знаю, что она страдает, и эта мысль, которая должна бы меня радовать, мне нестерпима. Да, она страдает. Она знает, что Пьер покончил с собой из-за нее; она сознает теперь, что она его любила. Она, вероятно, несчастнее нас всех. И я не могу допустить, чтобы она так страдала, потому что я люблю ее, месье Клаврэ, люблю.
Андрэ подошел к месье Клаврэ. Тихие слезы текли у него по щекам. Он смиренно взял месье Клаврэ за руку.