Любящая тебя,
Место Десятое
31 августа 1916 года
Сью!
У нас столько работы, что у меня едва нашлось время сменить носки. Тут мы обслуживаем лишь один пост, но через него проходит так много людей, что мы вынуждены выпускать все наши двадцать машин одновременно. Я только что отдежурил сорок восемь часов, не имея возможности вздремнуть. Сейчас макаю горбушку хлеба в тепловатый суп и стараюсь держать глаза открытыми, пока отвечаю на твое письмо.
Боже, как я устал!
Никаких секретов насчет будущего. Я надеюсь организовать первую в мире балетную труппу Шотландского нагорья. А ты будешь…
Прости, засыпаю…
Целую тебя…
Место Десятое
1 сентября 1916 года
Сью!
Прости, мое прошлое письмо было таким коротким и невнятным в конце. Я буквально заснул с карандашом в руках и стукнулся головой о стол. Сейчас сижу в фургоне «скорой помощи», пишу на колене эту записку и пью кофе (десятую кружку, должно быть).
Мы все еще в >-, и обстановка здесь сумасшедшая. Ни слова об отпуске пока, но знай: едва я что-то услышу, сразу сообщу тебе.
Провели мы в этом месте — сколько же? — уже две недели, и поэтому сомневаюсь, что нас тут еще долго продержат без отдыха или отпусков. Если мы будем работать в таком темпе и дальше, то скоро свалимся. Штуцер чем-то заболел и сейчас в госпитале, так что у нас одного человека не хватает.
Насчет Рождества еще рановато говорить. Ты права, мой год подходит к концу, но я могу продлить контракт еще на три месяца. Будущее никуда от нас не денется. Мы поговорим обо всем этом при встрече. Скрестил пальцы насчет отпуска!
Козырек уже завел машину, поэтому заканчиваю на этом. Последний глоток кофе!
Остров Скай
11 сентября 1916 года
Дорогой Дэйви!
Надеюсь, тебе удалось хоть немного отдохнуть. Есть новости об отпуске? Сможешь ли ты вообще доехать до Шотландии? Я могу приехать опять в Лондон. Махэр я уже предупредила — она переберется в мой коттедж к детям, как только прибудет твоя телеграмма.
О боже, как странно: я веду себя словно мать. Эти дети не мои, но я не могу не чувствовать ответственности. В конце концов, я же принимаю участие в формировании их умов!
Крисси не узнает своих детей, когда приедет за ними, — такими загорелыми и веснушчатыми они стали на солнце. Мальчики заметно округлились, поедая овсянку и сливки, которыми я их усердно потчую. Эмили, на мой взгляд, все еще худенькая, но, по крайней мере, в ней прибавилось энергии, поскольку я заставляю ее как можно больше бывать на свежем воздухе.
Пожалуйста, пиши мне, как бы ни уставал. Даже «Я люблю тебя», нацарапанное на открытке, заставит мое сердце забиться от радости.