– Ну ладно, в таком случае ты хоть ружье возьми – безоружный человек в джунглях выглядит подозрительно.
– Тоже верно.
Жан вышел на дорогу. Договорились так: если появится китаец и он мне понравится, я тихонько свистну.
– Здлавствуй, холосый человека, – сказал маленький старый китаец на ломаном французском. Он нес на плече порядочный кусок капустной пальмы – великолепная еда. Я свистнул, мне понравился этот вежливый старичок, поприветствовавший Жана первым.
– Здравствуй, шин. Постой, надо поговорить.
– Ичито хотеть холосый человека?
И китаец остановился.
Они болтали больше пяти минут. Я не слышал, о чем шел разговор. Появились еще два китайца. Они несли на шесте большую лань – ноги привязаны к шесту, а голова волочится по земле. Черного они не приветствовали и прошли мимо, а вот соотечественнику бросили несколько слов на своем языке, и он им ответил тоже коротко.
Жан повел старика в лес. Подошли ко мне. Приблизившись, китаец подал мне руку:
– Твоя фруфру (бежал)?
– Да.
– Откуда?
– С Дьявола.
– Холосо, холосо.
Он смеется и смотрит на меня глазами-щелочками.
– Холосо, холосо. Твоя как зовут?
– Папийон.
– Моя не знает.
– Я друг Чана. Чана Вокьена, брата Квик-Квика.
– Аха?! Холосо, холосо.
Он снова пожал мне руку:
– Твоя ичито хотеть?
– Передать Квик-Квику, что я здесь и жду его.
– Моя не мозет.
– Почему?
– Квик-Квик украл шестьдесят утка начальник лагерь. Начальник лагерь хотеть убить Квик-Квик. Квик-Квик фруфру.
– Давно?
– Два месяца.
– Ушел морем?
– Моя не знает. Моя ходить лагерь, говорить другой китаец, холосая друг Квик-Квик. Он решает. Твоя сидит здесь. Моя вернется эта ночь.
– В каком часу?
– Моя не знает. Моя придет, несет есть, сигареты. Твоя не делает здесь огонь. Моя свистеть «Ла Мадлон»[11]. Твоя слышит, твоя выходит дорогу. Поняла?
– Понял.
И китаец ушел.
– Что скажешь на это, Жан?
– Вы ничего не теряете; если хотите, можем вернуться по нашим следам в Куру. Там я раздобуду лодку, еду и парус, и вы сможете выйти в море.
– Жан, я направляюсь очень далеко, а одному бежать невозможно. Спасибо за предложение. Может быть, в худшем случае придется его принять.
Китаец оставил нам большой кусок капустной пальмы, и мы принялись за него. Блюдо свежее и приятное, с резко выраженным привкусом ореха. Жан вызвался подежурить. Я полностью ему доверяю. Натер себе лицо и руки табачным соком, так как уже начали донимать комары.
– Папийон, свистят «Ла Мадлон».
Жан только что меня разбудил.
– Который час?
– Еще не поздно. Может быть, девять часов.
Мы выбрались на дорогу. Ночь темная, хоть глаз выколи. Свистевший приблизился, я ответил. Он подошел еще ближе. Чувствуется, где-то рядом, но я его не вижу. Так, свистя по очереди, подошли друг к другу. Их трое. Каждый пожал мне руку. Скоро должна взойти луна.