Уже в постели после затяжного любовного акта Индара, расслабленная, прижалась горячей щекой к моей голой руке, стала говорить как бы отрешенно, не глядя на меня:
– Ты знаешь, дорогой, когда папа отправляется за золотом, он никому не причиняет зла. Напротив, он призывает духов, чтобы они охраняли дом, где он катает камень. В знак благодарности ему дают кусочек золота. Это старинный яванский обычай. Мы ведь приехали с Явы.
Вот что поведала мне моя принцесса. Но однажды на рынке со мной заговорила ее подруга. Я был один: Индара еще не дошла, а Квик-Квик с одноруким еще не подъехали. Красивая девушка, тоже с Явы, рассказала мне нечто совсем другое:
– Почему ты работаешь, раз живешь с дочерью колдуна? Ни стыда у нее, ни совести! Поднимает тебя в такую рань, даже если идет дождь. С тем золотом, что получает ее отец, ты мог бы и не работать! Уж если бы она любила тебя, то не будила бы ни свет ни заря!
– А чем занимается ее отец? Расскажи мне, я ничего не знаю.
– Ее отец – колдун с Явы. Стоит ему захотеть, он накличет смерть на тебя и твою семью. Единственный способ отвратить колдовство, которое он напускает с помощью волшебного камня, – дать ему золота. Тогда он начинает катать камень в другую сторону и отгоняет смерть, а заодно отвращает все несчастья от человека, призывает здоровье и благополучие для него, его близких и всего его дома.
– Индара не говорила мне ничего подобного.
Я решил проверить, кто из них прав. Несколько дней спустя я оказался с моим длиннобородым тестюшкой на берегу речки, пересекавшей квартал Пенитенс-Риверз и впадавшей в Демерару. На лицах рыбаков был написан страх. Они спешили предложить ему рыбину и тут же отгребали от берега. Я все понял. Расспрашивать еще кого-нибудь уже не было никакой необходимости.
Лично мне тестюшка-индус не доставлял особых хлопот. Он говорит со мной только на хинди и полагает, что я понимаю немного. На самом деле я никак не могу уловить, что он хочет сказать. Но, с другой стороны, это и хорошо – между нами не возникает никаких разногласий. И все же он подыскал для меня работенку: я наношу татуировку на лоб девочкам-подросткам от тринадцати до пятнадцати лет. Иногда он обнажает им грудь, и я рисую листья или лепестки цветов зеленой, розовой и голубой тушью, обводя в центре сосок, который после этого торчит, словно пестик. Самые храбрые – а это очень больно – соглашаются на ярко-желтое кольцо вокруг соска, но еще реже – на желтую татуировку самого соска.
Перед домом тесть повесил объявление на хинди: «Художник-татуировщик. Цена умеренная. Работа с гарантией». Сама работа хорошо оплачивается. Я доволен вдвойне: любуюсь прелестными грудками яванок и прилично заколачиваю. И так хорошо, и этак.