.
Между тем неблагоприятные события в районе озера Хасан стали быстро нарастать. Японцам, как нельзя кстати, «помогли» советские пограничники. На сопке Заозерная под покровом ночи они оборудовали окоп с проволочными заграждениями, выдвинув его на сопредельную сторону за четырехметровую погранполосу. По дипломатической линии японцы заявили протест с требованием «покинуть захваченную маньчжурскую землю», но СССР категорически отказался признать этот факт. А через несколько дней здесь был убит японский жандарм, которого советские пограничники посчитали нарушителем.
В этой крайне нервозной обстановке Блюхер был озабочен одной задачей: избежать любого повода для провокаций со стороны Японии. По его указанию (в тайне от Мех-лиса и Фриновского) специальная комиссия обследовала восточные и северо-восточные склоны высоты Заозерная. Основываясь на результатах работы комиссии, Блюхер направил 26 июля донесение И.В. Сталину, К.Е. Ворошилову и Н.И. Ежову (тому, как наркому внутренних дел, подчинялись пограничники), в котором отмечал: «Факт нарушения нами корейской границы, судя по схеме, не подлежит сомнению». В телеграмме Ворошилову он потребовал «немедленного ареста начальника погранучастка и других виновников в провоцировании конфликта с японцами».
В ответ Василий Константинович получил категоричное указание наркома обороны «прекратить возню со всякими комиссиями и точно выполнять решения Советского правительства и приказы наркома». Блюхер явно не допускал, что Москва сознательно шла на эскалацию конфликта. Не поддержав Центр, он подписал себе приговор.
Ворошилов дал указание Мехлису «разобраться в этом деле». Замнаркома 29 июля направил Сталину и Ворошилову обстоятельную телеграмму, расценив линию поведения командующего фронтом как двурушничество: «1. Позиция Блюхера более чем странная, льющая воду на мельницу японцев. 2. Блюхер ведет себя двойственно. Такую же двойственную позицию он занимает и по ряду других важных вопросов. Порой трудно отличить, когда перед тобою выступает командующий или человек в маске…»
Вероятно, что после таких обвинений политического характера Василия Константиновича уже ничто не могло спасти. Небольшой шанс изменить ситуацию в свою пользу оставляли бы удачные действия Блюхера как военачальника. К сожалению, он оказался не на высоте.
Две недели, в течение которых длился конфликт на Хасане, стали для Василия Константиновича одними из самых тяжелых в биографии. К моменту нападения японцы сконцентрировали у границы группировку, насчитывавшую более 38 тыс. человек, ее поддерживали с воздуха 70 самолетов. С нашей же стороны к границе были переброшены всего две роты Посьетского погранотряда и 119-го стрелкового полка 40-й стрелковой дивизии. Разница, как видим, была значительная.