Царь недовольно шевельнул бровью (действительно, непорядок!) и глянул на постельничего. Тот в ответ лишь молча поклонился - мол, устрою все в лучшем виде.
- Еще что?
- Позволь, батюшка, самому брать книги в твоей либерее.
- Хм? А что, печатник Висковатов плохо выбирает? Впрочем, будь по твоему - мне уже все уши прожужали, как ты читать любишь.
Под выразительным взглядом старшего брата, средний разом подскочил, готовый вот прям сейчас бежать и веселиться. Царственный отец поцеловал в макушку одного, не забыв слегка насмешливо подергать за длинные черные пряди, потом оттер у второго со щеки след гречневой каши, в эту же щечку и поцеловав. Взъерошил обеим волосы, легонько перекрестил и отвернулся, отпуская. Отроки почтительно поклонились, быстро покинули родительские покои, еще быстрее миновали стражу у дверей Приемной комнаты, и...
- Давай наперегонки, кто первый до крыльца? Ми-ить?
- А давай!..
Разумеется, Дмитрий проиграл, "споткнувшись" всего лишь в двух шагах от финиша - и пока довольный победитель радостно прыгал, он принял от поджидающей его Авдотьи две странных палки. Или мухобойки? Несколько изогнутых под паром прутьев лозняка образовывали округлую "ладошку", на манер сита расчерченную крупноячеистой сеткой из бараньих жил, а прутья затем еще и сужались в длинную рукоятку, намертво стянутую-обмотанную мягким замшевым ремешком.
- Иди сюда. Смотри: вот это отбивала.
Руки Ивана крепко вцепились в протянутую ему рукоять, и он тут же примерился, как будет рубить воображаемых врагов этим странным мечом.
Шить-шить!
- Да нет, не так - не ребром, а пластью. А вот это мячик.
На ладони старшего брата образовался пучок белоснежных перьев, чьи связанные меж собой стержни вдобавок скрывал небольшой кожаный мешочек.
- Это забава настоящих воинов! Представь, что вместо мячика в тебя летит стрела. А ты ее вот так - раз! И отбил обратно ворогу. А он в тебя... лови! Раз - и опять стрелу метнул. Ну, до десяти попаданий?
- Ух!!!
Второй летний месяц года семь тысяч шестьдесят девятого от сотворения мира начался с теплого и чистого дождя. Хляби небесные разверзлись еще до рассвета, дробно зашелестев тяжелыми струями по крышам, основательно прошелся по дорогам и улочкам, прибив на них пыль (не доводя, впрочем, дело до непролазной грязи), омыл чистейшей влагой купола и кресты многочисленных московских церквей - а поздним утром отправился дальше, оставив после себя быстро высыхающие мутные ручейки и удивительно вкусный и свежий воздух. Лучи яркого июльского солнышка заблистали, отражаясь и дробясь в остатках луж и зелени деревьев, как-то разом рацвела новыми красками жизнь...