– Я не разрешал тебе говорить, Викферт. И позволь по порядку. Меня зовут… Палач, и большего тебе знать не нужно. Если будет необходимо, я разрежу тебя на мириады окровавленных кусочков, но ты останешься жив и расскажешь мне все, лишь бы я прикончил тебя как можно быстрее и безболезненнее. Клянусь, если мне придется вырвать твои глаза и положить их в разные части комнаты, то ты будешь видеть нас с двух разных сторон, испытывая при этом чудовищные мучения.
Виктор с трудом проглотил подступивший к горлу комок. На языке вертелось множество слов, но ни одно из них произносить не было ни малейшего желания. Заключенный почувствовал себя загнанным в угол зверем без возможности отступления. Если двигаться, то только вперед. А каким способом – уже иной вопрос, хоть вариантов виделось не так много. Виктор решил, что будет акцентировать внимание на дипломатии, пытаясь свести насилие на нет. Ну а если дело все-таки дойдет до кровопролития, то в рукаве землянина еще оставался один огненный козырь.
– Заметь, – продолжал Палач, – ты стоишь передо мной без оков и кандалов. Ты не сидишь привязанный к стулу и не вопишь от боли. А это значит, что у тебя есть все шансы остаться целым и невредимым. И – да, только попробуй что-нибудь зажечь своими пальчиками, и я вырву из плеч твои руки. Кроме того, те чернила, которыми на твоей шее выжжены имя и номер, обладают чудесными свойствами: они, попадая в кровь, почти полностью блокируют любую магию внутри тебя. А если все-таки захочешь попробовать, то ты просто-напросто сожжешь себе пальцы.
Надежда кого-нибудь воспламенить рухнула в одно мгновение. Виктор раздосадованно выругался, что не осталось незамеченным Палачом:
– Я так и знал. Ну сам понимаешь, переговоры – штука тонкая, к ней надо готовиться заранее. Хотя в твоем случае к подобному подготовиться просто невозможно. Хм…
Палач поставил посреди комнаты железный табурет и жестом предложил Виктору на него присесть. Заключенный недоверчиво оглядел сиденье и, не заметив никакого подвоха, медленно уселся напротив своего дознавателя. Сам же Палач не пожелал находиться в поле зрения жертвы, а потому встал у Виктора за спиной и, выждав еще одну мучительную паузу, перешел к допросу:
– Назови мне свое полное имя и место рождения. И я еще раз напоминаю обо всех благоприятных условиях, располагающих к прямоте и правде. От жестокой и кровавой смерти тебя отделяет всего одна невинная маленькая ложь.
Виктор облизал пересохшие губы, поморщился от боли в нижней челюсти – видимо, кто-то его бил в то время, как он находился без сознания, – и ответил: