Я много раз говорила себе, что, вероятно, наши отношения зашли в тупик. Нужно остановиться, подумать и, быть может, принять обоюдное решение прекратить встречи, но любимый не хотел обсуждать эту тему. Он убеждал, что любит только меня, чувств к жене давно не испытывает, его держат только обязательства и привычка. После страстных объятий он вновь отправлялся к супруге, а я оставалась наедине с обидой и болью. Хотелось хоть какой-то определённости. Противно было слышать, что я — главная женщина в его жизни, а жена не в счёт, только вот на деле всё было по-другому. Я понимала, что женатый человек — не партнёр для серьёзных отношений, нужно что-то менять, но не хватало сил, и всё оставалось по-прежнему. Ох, как трудно найти согласие между разумом и сердцем.
Мне показалось, что Янка всхлипнула в трубку.
— Ян, ты что, плачешь?
— По ночам я представляла, как он возвращается домой, целует жену и ребёнка, устраивается у телевизора, ужинает и на какое-то время забывает обо мне, — продолжала подруга, словно не слыша меня. — Хотя перед сном он обязательно посылал мне сообщение или делал контрольный звонок: хотел убедиться, что я дома. Когда накатывала тоска, я представляла, что ему сейчас плохо точно так же, и это хоть немного успокаивало. А затем меня вновь накрывала волна дикой обиды, и я думала, что сейчас я вот одинока, а он-то нет. Я чувствовала, что он нужен мне намного больше, чем я ему. Как же я устала от неуверенности, от постоянных раздумий, что он держит меня про запас. И всё же бороться с собой бесполезно. Победителей в этой борьбе нет. Как же тяжело любить, когда человек, которого ты любишь, не даёт тебе возможности создать собственную семью и жить мирно и спокойно…
Я знала эту историю, но не прерывала подругу. Пусть выговорится. Обещания ее избранника развестись вошли в привычку, а временами стали откровенно его раздражать. Зачем что-то менять, если его и так всё устраивало? У него уже не было стимула к переменам. Вернее, стимул появлялся на минуту, когда Яна хотела прекратить отношения. Но обещания вновь оставались пустыми.
— Мне казалось, — продолжала откровенничать Яна, — он любит меня как средство для самоутверждения или даже как наложницу в маленьком гареме. Чтобы я никуда не делась, мой любимый прочно привязал меня к себе невидимой нитью и сделал душевнозависимой. Выбить из-под моих ног материальную почву я не позволила. Мне хотелось иметь хоть какую независимость. Пусть будут хотя бы собственные деньги. Чем больше я состояла в тройственных отношениях, тем больше теряла право распоряжаться собственными жизнью и судьбой. Странные всё же это отношения, сказать, что ими недовольна, значит ничего не сказать, но я так за них держусь… Никогда не думала, что придётся так долго жить в подвешенном состоянии. Я, как могла, создавала контраст между собой и его женой. Это удавалось легко, ведь наши отношения не были обременены бытовыми ссорами. Жена словно уловила ход моих мыслей и стала отбирать у меня часы, предназначенные для нас с любимым, симулируя недомогание. Я всё отчётливее понимала: придётся довольствоваться ролью любовницы. Хорошо помню день, когда решила расстаться с ним окончательно и дала себе обещание больше никогда не связываться с женатым. — Подруга прерывисто вздохнула.