Нелёгкими были эти послевоенные годы для страны советов. Естественно, что из пятидесятых послевоенных годов я помню мало чего. Большего, конечно не помню. Не помню, например, я разрухи и развалин, которые оставила война в послевоенном Донбассе. И хоть ещё часто, даже в шестидесятых, гремели взрывы и гибли, на оставшихся в земле ещё с войны не разоравшихся минах и бомбах люди, (в основном это дети, находившие в полях или в оврагах эти смертоносные игрушки) но с разрухой страна уже справилась. Не помню я себя голодным, хоть мама тогда не работала, и занималась нашим с сестрой воспитанием, а отец был простым шахтёром, а потом учился в институте и мы всей семьёй жили в основном на одну его стипендию.
Зато, на всё то, что мне не удалось увидеть в 50-е и 60-е, я с лихвой насмотрелся теперь в нашей самостийной, свободной от "московских оккупантов" Украине.
В 90-ых, — начале 2000-ых годов я вдоволь поколесил по дорогам Луганщины, и не только Луганщины. И почти везде видел одно и то же. Разрушенные и пустующие совхозные и колхозные птичники, коровники и свинарники, брошенные и разрушенные дома. Так, к примеру, в посёлке Горном, что в 15-ти км от Краснодона, где когда-то жили мои дедушка и бабушка, в 2000 году оставалось всего десятка два домов, где доживали свой век больные и немощные старики. Молодёжи — никого. В конце 50-х, в начале 60-х годов здесь был большой посёлок, в котором располагались: профтехучилище (тогда его называли ФЗУ), клуб, двухэтажная школа, имелся санитарный пункт с фельдшером, где я в шесть лет отроду получил первую в жизни медицинскую помощь после травмы полученной в результате падения с велосипеда. Был здесь и, запомнившийся мне, длиннющий (во всяком случае, так мне шести — семилетнему пацану тогда казалось) "барак тунеядцев". Так его называли местные жители. Лишь позже, когда я был уже, наверное, в классе восьмом и жили мы в городе Суходольске, (сейчас посёлок городского типа) я почему-то вспомнил о нём и его обитателях "тунеядцах". Тогда отец мне объяснил, что там жили сосланные после войны, ещё при Сталине, бандеровцы, а точнее те, кто сотрудничал и помогал бандеровской УПА в Западной Украине. Это те самые знаменитые репрессированные и интернированные переселенцы, — "невинные жертвы" сталинского режима. Жили и работали они вместе со всеми остальными жителями посёлка. Никто их не охранял, не огораживал колючей проволокой…. Теперь там нет, не репрессированных, не барака, не ФЗУ, не клуба…, - ничего нет. Пустырь, развалины, да десятка полтора домов.