Внезапно она подняла глаза и посмотрела на него серьезно и умоляюще, как ребенок.
— Вы не разговариваете со мной — вы плохо думаете обо мне, — прошептала она.
— Но я все равно о вас думаю, Бог тому свидетель! — сказал он.
— Почему мы не видимся? Почему мы не можем быть друзьями? Вы когда-то обещали мне помощь! — продолжала она тем же тоном, слова как будто сами срывались с губ.
— Я могу вам помочь только своей любовью, — сказал он приглушенно.
Она не ответила, но повернула к нему лицо нежным движением цветка. Он медленно наклонился к ней, и губы их встретились. Она отпрянула и встала со скамейки. Он тоже поднялся, они стояли друг против друга. Внезапно она схватила его ладонь и прижала ее на мгновение к своей щеке.
— Ах, любите меня, любите, но не говорите так!
Она заглянула ему прямо в глаза и, прежде чем он смог ответить, повернулась и, проскользнув сквозь сплетение ветвей, исчезла в сияющем пространстве за ними.
Селден остался стоять на месте. Он слишком хорошо знал быстротечность таких изысканных минут, чтобы пытаться следовать за ней. Но вскоре он вернулся в дом и сквозь пустые комнаты направился к выходу. Несколько дам в роскошных накидках уже собрались в мраморном вестибюле, а в гардеробной он застал Ван Олстина и Гаса Тренора.
Первый из них, когда вошел Селден, стоял и придирчиво выбирал сигару из ряда серебряных коробок, гостеприимно расставленных на столике у двери.
— Привет, Селден, что, тоже уходите? Вы такой же эпикуреец, как и я, и не хотите видеть, как все эти богини уплетают черепаховый суп? Боже, столько хорошеньких женщин, но ни одна не сравнится с моей маленькой кузиной. А драгоценности? Вот скажите мне, зачем женщина надевает драгоценности, если ей и так есть что показать! Вся беда в том, что все эти безделушки совершенно скрывают фигуру. Я никогда не замечал, как прекрасно сложена Лили.
— И не ее вина, если теперь об этом не знают все, — проворчал Тренор, покраснев от натуги в борьбе с собственным пальто. — Дурновкусица, говорю я вам, а не сигары. Никакой гарантии, что вы курите в этих новых домах, — похоже, тут сигары закупает повар. Остаться на ужин? Нет уж, дудки! Народу набивается столько, что нельзя даже подойти к тем, с кем хотел бы пообщаться… Я уж скорее стану ужинать в вагоне надземки в час пик. Моя жена была чертовски права, что не пошла, она верно говорит: жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее, объезжая норовистых нуворишей.