— Боже мой, нет! Вряд ли он это сделает, это флирт, ничего больше.
— Флирт? Между моей племянницей и женатым мужчиной? Ты хочешь сказать, что с внешностью Лили и ее возможностями она не может найти лучшего способа провести время, чем общение с жирным глупцом, который ей в отцы годится?
Этот аргумент показался настолько убедительным, что удовлетворенная миссис Пенистон вернулась к вязанию, ожидая, что Грейс Степни уведет разбитые войска.
Но мисс Степни немедленно бросилась в атаку:
— Самое худшее, говорят, что она не зря тратит время! Все знают, как вы сказали, что Лили слишком красива и… и… обворожительна, чтобы посвятить себя такому человеку, как Гас Тренор, если только…
— Если только? — откликнулась миссис Пенистон.
Ее собеседница перевела дыхание, занервничав. Приятно было шокировать миссис Пенистон, но не доводя до грани гнева. Мисс Степни не была вполне знакома с классической драматургией, чтобы вовремя вспомнить, как принято встречать гонцов с дурными вестями, но ее посетило мгновенное видение обедов без нее, плюс истощение гардероба как возможное следствие ее бескорыстия. Однако, к чести достойной представительницы своего пола, ее ненависть к Лили взяла верх над личными соображениями. Миссис Пенистон выбрала неподходящий момент, чтобы похвастаться прелестями племянницы.
— Если, — прошептала Грейс, наклонившись вперед и многозначительно понизив голос, — если речь не идет о неких материальных возможностях, которые можно заполучить, оказывая ему любезности.
Она чувствовала значительность момента и вдруг вспомнила про черное с разрезом парчовое платье миссис Пенистон, которое к зиме могло бы достаться ей.
Миссис Пенистон снова отложила вязанье. Вся ситуация повернулась к ней с другой стороны, и она чувствовала, что нервничать из-за россказней зависящей от нее родственницы, донашивающей ее одежду, ниже ее достоинства.
— Если тебе приятно раздражать меня таинственными намеками, — сказала она холодно, — ты могла бы выбрать более подходящее время, а не когда я прихожу в себя после колоссального приема.
Упоминание приема развеяло последние угрызения совести мисс Степни.
— Не понимаю, в чем меня можно упрекнуть, но я не получаю никакого удовольствия, рассказывая вам о Лили. Я уверена, что не дождусь благодарности, — ответила она, вспыхнув. — Но у меня осталось еще чувство долга перед семьей, и, поскольку вы — единственный человек, имеющий влияние на Лили, я думала, что вы должны знать, что говорят о ней.
— Хорошо, — сказала миссис Пенистон, — мне не нравится, что ты никак не скажешь,