– В чем дело? – отпуская меня, вопросил лэрд.
Смотрительница молча указала на столовую. Размашисто ступая, Сонхейд вошел туда. Я следом.
Как оказалось, мука была рассеяна почти по всему полу, и вот там, на неизвестном мне языке кривой вязью было написано что-то. Не знаю что, но читая это, лэрд все больше и больше мрачнел, а к концу повествования я услышала его тихое "Хэс".
– Это он тебе про рыжую маньячку написал? – поинтересовалась я.
– Про тебя, – хрипло ответил Сонхейд, неестественно быстро поворачивая голову ко мне и откровенно ужасая взглядом янтарных глаз.
Испуганно отвернувшись, я увидела единственное слово, написанное на понятном мне языке и это слово было "Сидеть". Я
вздрогнула, а потом… потом я вспомнила волка, нашу с ним "беседу", а до этого мои крики на Сонхейда и то, что когда я заорала на него "Сидеть", лэрд… действительно сел!
Догадка казалась невероятной, и я бы не поверила, но… Кто-кто, а Сонхейдовский зверь просто так такое писать не стал бы! И я медленно повернулась к лэрду, чувствуя, как губы медленно растягиваются в улыбке…
– Все, альфа, ты попал! – нагло заявила я Сонхейду.
– Сам отпустишь, или как?
Замечаю потрясенный взгляд Ариды, но это мелочи.
– Хэс! – прорычал Сонхейд, не сводя с меня пристального, немигающего взгляда.
В тот же миг нас оставили наедине. Меня, пол исписанный зверем и собственно зверюгу, которой был лэрд – оборотень. И я стояла босиком на деревянном полу, в ситцевом платице, неумытая, не причесанная, не накрашенная, все еще без белья, зато наглая. И я нагло смотрела на плавно двинувшегося ко мне Сонхейда, только улыбка становилась все шире. И когда лэрд навис надо мной, в очередной раз давя авторитетом, я спокойно сказала:
– Сидеть, Сонхейд!
Оборотень замер. Застыл просто! Только глаза сверкали! Я едва не светилась от радости, и чем злее становилось лицо окаменевшего лэрда, тем радужнее казался мир вокруг! Вот оно счастье!
Истинное.
– Попал, да? – язвительно поинтересовалась я.
Сонхейд не дрогнул, только сглотнул, от чего его кадык нервно дернулся. Чувство вселенской справедливости накрыло! И чуть подавшись вперед, я обвила его могучую шею руками, приподнявшись на носочках, потянулась к нему, и глядя в янтарные глаза, мстительно прошептала:
– Две недели, Сонхейд! Ты убил два года моей жизни, я буду отравлять твое существование две недели, оборотень! Ты счастлив?
Глухой, гортанный рык из самой глубины его существа и хриплый вопрос:
– Почему же не уйдешь?!
Я отпустила его, отошла на два шага, и промолчала. Не объяснишь ведь ему, что удерживают меня два простых слова: "Не уходи".