— Бедный Нейссен, слишком душераздирающая картина, — сказал мой родственник.
Я попросила его в случае опасности помочь Семену.
— Я сделаю все, что смогу, если эвакуация не превратится опять в паническое бегство, в духе «спасайся, кто может», как в Одессе весной.
Я отдала оставшиеся деньги из тех, что оставил мне Алексей, Вере Кирилловне на ее предстоящую поездку. Обняла Зинаиду Михайловну и мою всхлипывающую хозяйку и наказала Коленьке заботиться о них обеих.
— Мы будем скучать без вас, Таня, — сказал лорд Эндрю, пожимая мне руку.
Он уже не был тем почти глуповатым молодым человеком, каким показался мне при первой встрече, — неужели это было меньше месяца назад? Хотя я сама изменилась даже больше, чем он.
«Не оглядывайся, — сказала я себе, — никогда не оглядывайся».
Радости моей не было конца, когда я увидела в константинопольском порту безупречный треугольник эспаньолки Алексея над розами, которые он держал в руках. Что касается его самого, он был в восторге, тем более что Веры Кирилловны не было рядом.
Забросив свой вещевой мешок в госпиталь, я впервые позволила ему отвезти меня в его крохотную квартирку в Галате, где няня — она спала на кухне — встретила меня слезами и поцелуями.
— Я боялась, что ты больше не вернешься, — сказала она, — и придумаешь еще какую-нибудь причину, чтобы остаться там.
Алексей заказал настоящий турецкий пир в соседнем ресторане. После этого он продемонстрировал свое искусство приготовления турецкого кофе.
Я восхищалась ловкостью и точностью его жестов.
— Вы могли бы стать первоклассным хирургом, Алексей.
Он категорически отклонил подобную перспективу.
— Дело в том, что я всегда считал игру на скрипке вполне достойной профессией. Мне и не снилось, что я буду зарабатывать на жизнь игрой в ночном клубе. Я приготовил для вас сюрприз, Татьяна Петровна, — добавил он. — Оставайтесь здесь, я сейчас. Если бы я оставался в Константинополе дольше, мне бы тоже пришлось научиться сидеть на диване по-турецки. У вас это так изящно получается, — он не мог на меня наглядеться.
А я наслаждалась тем, что за мной ухаживали. Это была последняя ночь моего отпуска. Алексей ухитрился украсить свою квартиру с помощью кальянов и других национальных украшений. В них чувствовался хороший эстетический вкус, который я ценила сейчас больше, чем когда бы то ни было.
Алексей вернулся из кухни, положил очки на стол и взял своего Страдивари, чтобы сделать мне сюрприз — сыграть канон Баха До-минор, который разучил в мое отсутствие.
И снова, как тогда в ночном клубе, я была тронута до слез. Только теперь в возвышенной музыке Баха пылкую страсть Алексея сдерживала высокая духовность. И передо мной возникло видение множества звезд над степью, с высоты которых наши земные страдания становились мелкими и ничтожными. Все пройдет, думала я, но эта музыка долетит до самого края Вселенной, до самого Источника.