— Вы не принуждали меня, Алексей. — Какой он чуткий и тактичный! — И я слишком горжусь своим кольцом, — я положила свою левую руку на его, — чтобы вернуть его.
Алексей поцеловал мои руки — он был так же официален и корректен после нашего обручения, как и до него. Его темные глаза предательски блеснули, и он направился к своему вагону второго класса. Потратив почти все деньги, заработанные в ночном клубе, на мое обручальное кольцо — маленькую жемчужинку в золотой оправе, — он не мог позволить себе ехать первым классом.
Я отвезла няню в Галат. Меня беспокоило, как она останется одна среди «нехристей», как она, не различая, называла мусульман, греков и евреев, но скорый приезд Веры Кирилловны из Анапы разрешил эту проблему.
Вера Кирилловна была тоже рада найти бесплатную комнату для себя и своих сундуков и великодушно предложила няне жить с ней в одной комнате. Последняя, однако, согласилась спать в кухне.
Устроив Веру Кирилловну, я выслушала полный отчет о визите к Марии Павловне. — «Ее императорское высочество так изменилась, так постарела!» — сказала она торжественно-траурным и почтительным тоном, относящимся к павшей династии. Затем я поинтересовалась ее планами в связи с тем, что я обручена и выхожу замуж.
— Обручены и выходите замуж? — в своем эгоцентризме Вера Кирилловна даже не заметила мое кольцо. — Вы что же, приняли предложение профессора Хольвега?
— Приняла.
Грудь Веры Кирилловны воинственно поднялась.
— Понятно. Он воспользовался моим отсутствием и сделал предложение. Я поражаюсь, как он осмелился! У него нет ни положения, ни состояния. Его мать была еврейской прачкой. Семья его отца отказалась от него…
— Вера Кирилловна, я должна попросить вас не говорить неуважительно о моем будущем муже. Я восхищаюсь им. Более того, я обязана ему жизнью.
— Я высоко ценю все, что профессор Хольвег сделал для вас, дорогое дитя, — возразила она с достоинством, — но другие сделали бы не меньше, и это не дает ему никаких особых прав. Кроме того, я должна сказать вам, что ваш брак с человеком столь низкого происхождения будет плохо воспринят — serait mal vu.
— Плохо воспринят кем, Вера Кирилловна?
— Всеми теми в нашей русской эмигрантской колонии, кто предан вам, кто видит в вас не только потомка Рюрика, но и ту, что имела редкую, безусловно, уникальную привилегию быть близкой убиенной семье нашего государя… ту, что была, как сестра, его дочерям и царевичу, убитым под командой еврея Юровского, по приказу другого еврея Свердлова. Народ, так тесно связанный с большевизмом, заслуживает проклятия тех, кто любил нашего государя и его семью. — Вера Кирилловна сложила свои пухлые руки ниже талии и встала у единственного крошечного окна, грудь ее высоко вздымалась.