Царское правительство боялось произведений Гаршина и старалось спрятать их от народа. Недавно найденные документы из архива царской цензуры показывают, как свирепо преследовало самодержавное правительство гаршинские рассказы при жизни и после смерти писателя.
Цензурный комитет считал, что гаршинские рассказы могут нанести «ущерб значению как царской власти, так и церковной иерархии и питать мысли, клонящиеся к унижению их достоинства».
Целый поток грозных циркуляров предписывал «запретить» гаршинские рассказы, «не допускать их в школьные библиотеки и народные читальни». Царский цензор Кочетов писал о рассказе «Четыре дня», что «…это тенденциозный и вредный рассказ не должен иметь доступа не только в школы, но и в руки народа»; по его мнению, этот рассказ нужно было изъять из обращения и уничтожить.
Запрещая и преследуя гаршинские рассказы, царские цензоры (например, Шемякин) исходили из того, что «все эти сказки и рассказы написаны весьма талантливо, языком живым и образным», — это, по-видимому, особенно подстегивало в стремлении спрятать их от народа.
Лишь сейчас, в Советской стране, произведения Гаршина стали доступны народу. Печаль и безысходность в произведениях Гаршина легко преодолеваются советским читателем, живущим в эпоху, когда вопросы, мучившие Гаршина, давно разрешены, когда с угнетением, насилием и эксплуатацией в нашей стране покончено навсегда, когда сам народ строит свою счастливую, радостную жизнь»[293].
Только не подумайте, что такой длинной цитатой я вознамерился обличить советских литературных критиков. Не дождетесь! Простота и наивность данных рассуждений есть дань времени, свойственному постреволюционному периоду в любом обществе. В целом сказанное столь мило и забавно, что просто нет сил удержаться и не процитировать идеи, на которые теперь с остервенением цепных псов кидаются толпы современных историков и литературоведов. Правда, их трактовка мало чем отличается от первоначальной, общепризнанной в конце 1880-х гг.
11
Для любого объективно настроенного читателя ясно, что Всеволод Михайлович пал жертвой. Но чьей?
Легче всего свести причины его самоубийства к совокупности событий, из которых выделяются три наиболее существенных — острая депрессивная фаза циклического психоза и страх перед окончательным безумием, на которые наложился многомесячный домашний скандал. Но все это причины возможности самоубийства! Болезнь и страх, своевременно выявленные, лечатся сейчас и успешно лечились в XIX в. От домашнего скандала писатель мог быть огражден, и не только домашними.