Тайны смерти русских писателей (Еремин) - страница 55

Эффектно звучит — трагично, живописно… Только поэт забыл указать, что это авторизированный перевод одного из стихотворений Эвариста Парни о наказании рабыни-негритянки на французском острове Бурбон (с 1793 г. — Реюньон). В России кнут как средство наказания по Своду законов 1832 и 1842 гг. применялся в исключительных случаях и только к особо закоренелым преступникам — каторжникам. На съезжей, которая располагалась на Сенной улице, пороли либо плетьми, либо розгами — согласитесь, разница существенная. Ведь после порки кнутом выживали единицы наказанных, нередко умирали уже после третьего удара. Но слово «розги» звучит не так эффектно и поэтично, как «кнут». Примерно таким же образом описал поэт в «Русских женщинах» страдания декабристок. Но какие при этом замечательные литературные героини были им созданы! Впрочем, Николай I к данному сочинению никакого отношения не имеет.

Вот и возникает вопрос: почему умный, благородный душой император пошел на казнь вождей декабрьского восстания? Ну, с отставным поручиком, знаменитым в столице бузотером Петром Григорьевичем Каховским (1797–1826) вроде бы все ясно — убийца героя 1812 г., генерал-губернатора Санкт-Петербурга Михаила Андреевича Милорадовича[40] (1771–1825) и командира лейб-гвардии Гренадерского полка Николая Карловича Стюрлера (1786–1825) меньшего и не заслуживал, даже невзирая на то, что он во время следствия тысячекратно раскаялся и молил о пощаде, заверяя в своей преданности и благонамеренности. Но стрелявший тогда же в великого князя Михаила Павловича (1798–1849) Вильгельм Карлович Кюхельбекер (1797–1846) императором был помилован, десять лет провел в тюрьме, а затем отправился в ссылку. Казнь полковника Сергея Ивановича Муравьева-Апостола (1796–1826) была неизбежна — руководитель восстания Черниговского полка (29 декабря 1825–3 января 1826), превратившегося фактически в дикий разгул пьяной банды, он был взят в плен с оружием в руках во время боя и на следствии пожалел только об одном — что вовлек в восстание невинных солдат. Повешение Павла Ивановича Пестеля (1793–1826) тоже можно безоговорочно признать справедливым — самый радикальный и жестокий по характеру руководитель восстания, российский «наполеон». Но Никита Михайлович Муравьев (1796–1843), первым выдвинувший идею о неизбежности цареубийства (Пестель требовал истребления 13 членов семьи Романовых, включая вдовствующую императрицу Марию Федоровну и тяжелобольную жену покойного императора Александра I — Елизавету Алексеевну, подразумевалось также, что будут вырезаны и все дети Николая I и Михаила Павловича), был приговорен к 20 годам каторги, уже через 10 лет его перевели на поселение в слободу Уриковская (ныне село Урик Иркутского района Иркутской области), где он через 7 лет умер.