Каромцев пережил скоротечное помутнение в голове, и когда стало полегче, оглянувшись, увидел, что Хемет держит в руке тесак, оглядывая его в свете поднявшегося солнца, и цокает языком то ли от восхищения, то ли от негодования.
Они выехали из села в тот же день, точнее, в то же утро, не позавтракав, не дождавшись, пока вернутся подводы, посланные Нестеровым за найденным зерном.
С полчаса, наверно, прошло, когда вдруг Каромцев спросил:
— Постой-ка! А где… мальчонка?
И Хемет, не потрясенный, не злой, вот только, может быть, более задумчивый, чем прежде, ответил:
— Убежал. — И ни слова больше.
Хемет был так возбужден погоней и схваткой, что, вернувшись во дворик к бабушке Лизавете и не застав сынишку, не сразу оценил всю серьезность этой потери. Ведь еще вчера мальчонка был здесь, не мог же он за одну ночь кануть бесследно, наверняка он шагает сейчас по дороге в город, и они еще могут догнать его! И вот он всматривался в даль дороги, внешне совсем спокойный и почти уверенный в том, что, прежде чем они проедут половину пути, догонят беглеца.
Тут Каромцев проговорил тихим голосом:
— Спасибо… Я хочу сказать, что кабы ты не перехватил ему руку…
А Хемет, будто потревоженный не смыслом слов, а только звуком, нарочито весело проговорил:
— Я думаю, он бы все равно убежал. И не только убежал, но еще окрутил бы меня самого вожжами.
5
Лошадь остановилась у ворот, тихо заржала. Хемет бросил вожжи и, спрыгнув с ходка, пошел стучать. Двор за высоким забором безмолвствовал, и он поднял кнутовище, чтобы постучать еще. И тут его осенило: не взлаяла собака, темны окна, а сумерки только пали. Он осторожно, весь напрягшись, огляделся — так явственно было ощущение засады в окружающем безмолвии потемок. Неизвестно откуда и неведомо чьи проскреблись в уши настороженные шаги, и когда послышался женский испуганный голос: «Кто? Не ты ли, Хемет?» — тогда только он понял, что шаги слышались со двора и не жена шла отворять ему.
— Я. Кто же еще! — слишком громко сказал он.
Когда отворилась калитка и он подался вперед с тревожным чувством, что глянет сейчас в бездну, — беспокойно заржал конь. Хемет поспешно коснулся рукой жаркой морды коня. Потом он глянул в ту открывшуюся ему бездну двора и увидел там покаянно сжавшуюся женскую фигуру.
Мелким спотыкающимся шагом он пошел по двору. А позади соседка Мавлиха отворила ворота и впустила коня, и копь теперь двигался тихонько за хозяином, чуткий в тишине и потемках.
— На третий день, как ты уехал, — заговорила Мавлиха, — Дония ходила на базар…
— Она дома?! — громко спросил он, и конь тревожно заржал, завозился в оглоблях.