— В Нину Захаровну? Как странно. — От растерянности я хохотнул.
— Почему странно? — Он смотрел на меня в упор, в его глазах было что-то угрожающее. — Нет, ты ответь, почему э т о странно?
— По-моему, в нее нельзя влюбиться. Я бы, например, никогда не влюбился… она некрасивая.
Мой ответ как будто успокаивает его, он говорит:
— Ерунда. Это совсем не важно.
Я выпаливаю:
— Ты все придумал?
— Почему это я придумал? — Он как будто обижен. — Я не придумал, все правда. И она это знает.
— Так, значит, ты об этом п и с а л?
— Да, — отвечает он печально. — Тебе и это кажется странным?
— Нет, не кажется. — Это я, наверно, от жалости к нему.
И вдруг мне захотелось не то чтобы дать ему какую-то надежду, нет, а чтобы он поверил: ничто в этой истории меня не удивляет, и пусть он не обижается. Я знал, что говорю глупость:
— Значит, тебе будет двадцать, а ей двадцать пять. А когда тебе будет двадцать пять…
— Ну и что? — Его удивление было так непосредственно, что и лицо у него совсем поюнело.
— А то, — сказал я с щедростью провозвестника, — а то, что если вы поженитесь, то разница в возрасте не такая уж большая.
Он рассмеялся:
— Ты думаешь, я мог бы на ней жениться?
— Конечно!
— Это все чушь… а только я и вправду влюбился.
— Ну что ж… — признал я его право влюбляться хоть в Нину Захаровну, хоть в английскую королеву.
Я думаю, события того года роковым образом повлияли на судьбу Алпика.
На выпускном экзамене по сочинению он получил тройку. Нина Захаровна потом говорила, что содержание у Алпика не тянуло больше, чем на тройку. Но, господи боже, а разве мы, ее кружковцы, блеснули с о д е р ж а н и е м? Возможно, мстительное чувство Нины Захаровны было сильно подогрето посланиями Алпика, в которых она — увы! — усмотрела лишь насмешку над собой.
Но черт с ней, с тройкой, и с тем, что он медали не получил, но он мог бы легко поступить на физмат, на любой технический факультет! А он вдруг решил сдавать в университет на филологический и не прошел по конкурсу. Однако он вернулся из Свердловска ничуть не удрученный. Поступая безрассудно, он, видно, и не помышлял никого разуверять в том, что о нем думали. Он как бы говорил: вы считали, что я поступаю заведомо неправильно, — и это, как видите, подтвердилось (как будто он хотел это подтвердить!). Я к тому времени поступил в наш зооветеринарный институт и, хотя у меня не было особого интереса к ветеринарии, а в деревню ездил только гостем, ужасно радовался, что стал студентом. И я жалел Алпика, обойденного этим счастьем, а он как будто был доволен своим неуспехом.