Идея «божественного» (как и идея самого Бога) также представляется Юнгу архетипической функцией психики: «Дело в том, что понятие бога – совершенно необходимая психологическая функция иррациональной природы, которая вообще не имеет отношения к вопросу о существовании бога. Ибо на этот вопрос человеческий интеллект никогда не сможет ответить; еще менее способен он дать какое-либо доказательство бытия бога. Кроме того, такое доказательство излишне; идея сверхмогущественного, божественного существа наличествует повсюду, если не осознанно, то по крайней мере бессознательно, ибо она есть некоторый архетип. …Поэтому я считаю более мудрым осознанно признавать идею бога; ибо в противном случае богом просто становится нечто другое, как правило, нечто весьма неудовлетворительное и глупое, что бы там ни выдавливало из себя "просвещенное" сознание» [13] .
Любая религия есть спонтанное выражение определенных господствующих психических состояний. Так, христианство сформировало то состояние, которое господствовало в начале нашей эры и было значимым на протяжении последующих столетий. По мере изменения историко-культурной среды произошла актуализация других состояний и других способов их мифологического кодирования, в результате чего христианство утратило свою силу.
Юнг выделяет два типа мышления: логическое и интуитивное. Логическое мышление являет собой способ рационального контроля над реальностью, оно всегда словесно и протекает в умозаключениях и суждениях – и, как результат, требует психических усилий и утомляет. Именно такое мышление за столетия десакрализации мира привело европейскую культуру к глубокому духовному кризису. Интуитивное же мышление, характерное для традиционных обществ и созерцательного типа культуры, направлено скорее вовнутрь и более ориентированно на взаимодействие с образами коллективного бессознательного; оно протекает не столько в суждениях, сколько в потоке образов и игре воображения на более глубоких уровнях сознания. Такое мышление может уводить от реальности, и потому непродуктивно для адаптации во внешнем мире, но оно необходимо для творчества и наделения реальности сакральным смыслом.
Чем больше мы отчуждаемся, отгораживаемся от образов коллективного бессознательного, тем более высока вероятность, что однажды они нас настигнут – с большой вероятностью в жестких, примитивных и деструктивных формах. Именно этим Юнг объясняет массовые психозы, социальные катаклизмы и войны начала двадцатого века. Те же образы фашизма – массовые шествия с факелами, пламенные речи вождей, использование архаической символики – чем не проявления вторжения архетипических бессознательных сил, намного превосходящих человеческий разум? Демонам отказали в праве на существование, и тогда они вышли наружу, материализовавшись в привычных нам «человеческих» образах.