Но сейчас на меня нахлынул панический ужас, как в кошмарных снах, когда не можешь двигаться, не в силах кричать… Когда что-то невообразимое, выходящее за рамки опыта, не только твоего, но и биологического вида, прет на тебя – ужас, выражаясь словами классиков литературы, сковывает тело.
Понемногу ужас отпустил, и накрыла паника. Все знания испарились, я заметался по поляне, не думая об аномалиях, вообще не думая. Энджи трясла головой и пятилась, не выпуская пистолет. Пригоршня сидел, закрыв голову руками. И снова стреляли желдаки.
За что и поплатились.
Визг вожака прекратился, и отступила вызванная им паника. Мыши, во главе с нетопырем, припадающим в полете на одно крыло, ринулись к обидчикам. Я шарахнулся в сторону, споткнулся о все еще валяющуюся на земле Энджи и с размаха упал на задницу. Мыши терзали желдаков. Дикие вопли жертв, визг мутантов, шелест крыльев. Кажется, вожак стаи добрался до людей, на траву брызнула кровь. Меня замутило. Мыши копошились, облепив уже не кричащих людей. Вожак, повернув вымазанную красным морду, посматривал в нашу сторону.
Энджи взяла себя в руки и проговорила:
– Гранату!
– Отходим к холму! – крикнул Пригоршня, запуская руку в подсумок.
Я понял его, подхватил девушку под мышки и поволок (сперва она спотыкалась, потом побежала) к впадине между пологими, поросшими лесом, холмами. На бегу кинул гайку – вроде, нет аномалии. По доброй воле между возвышенностями никогда не сунулся бы, но если выбирать: сожрут заживо или сгоришь в «топке», лучше уж второе, по крайней мере, быстро. Мы достигли укрытия, и я повалил Энджи лицом в траву, накрыв собой. Через секунду рядом упал Никита, и почти сразу на поляне прогремел взрыв. Нас осыпало землей и чем-то горячим, влажным – как выяснилось, когда поднял голову, останками мышей. Вокруг щедро разбросало кровавую кашу. Все было липким, алым, и дико смердело требухой. Посреди поляны, где пожирали желдаков, теперь темнела воронка.
Пригоршня часто задышал, видимо, борясь с тошнотой. Энджи схватилась за горло. Меня и самого мутило.
– Вот это… – Никита замялся, подбирая слова, – месиво.
Вожаку тоже досталось от взрыва. Он был еще жив – огромный, ворочающийся кусок мяса с оторванными конечностями и развороченным животом.
Что же Никита туда кинул? Точно не «лимонку», помощнее.
Пригоршня встал, подошел к вожаку и выстрелил в голову.
Наконец-то стало тихо.
– В колодце схрон делать не будем, – резюмировал Никита, – лучше возле ивы закопаем, под корнями.
Стараясь не оглядываться на останки мутантов, мы приступили к работе.