Захар посмотрел на меня, а я пожал плечами, потому что не понял ничего.
— Непонятно? — глубоко затянулся дымом Сергей Михайлович. — Что, по твоему мнению, тезка, мешало нашей стране развиваться после того, как… как все случилось?
Я задумался, перебирая варианты ответа:
— Поголовное воровство, бесконтрольность трат, слабость власти, отсутствие вектора развития, затоваренность рынков, на которых не нужна продукция России, за исключением сырья. Неконкурентное, часто безнадежно устаревшее, производство, коррупция, терроризм, бюрократия, по сравнению с которой нынешняя — просто младенцы. Неправильная парадигма производства — массовость в ущерб качеству и… удобству использования. Нет национальной идеи, нет объединяющего фактора, нет перспектив и уверенности, постоянный отток любого мало-мальски значимого капитала… Долги перед Западом и зависимость от цен на нефть и газ. Да много всего!
— Ну я в этих вещах не особенно силен, — почесав пятерней подбородок, сказал Сергей Михайлович. — Скажу тебе как врач. Вот казалось бы: у нас столько всяких чудесных пилюль, что любую болезнь можно просто завалить их количеством? Но нет! Мы назначаем для лечения болезни, как правило, одно лекарство, а все остальное — поддерживающая терапия. Иногда купирующая побочное действие основного, чаще просто общеукрепляющая — витаминчики всякие, антигистаминные препараты. Вот что я тебе посоветую, Сережа: нужно вычленить главную причину болезни и лечить именно ее. А все остальное — по отклонениям. Потому что когда лекарств будет несколько — ты нипочем, Сережа, не сможешь контролировать их действие.
Захар вертел головой, порываясь что-то сказать, но почему-то после последних слов отца сник. А я спросил:
— А с армией как быть?
С армией все было хорошо — Майцев-старший сказал, что если так нужно, то он сделает как надо. Будут нам белые билеты по категории «Д». На вопрос — что за диагнозы он нам придумает? — Михалыч только загадочно улыбался и посоветовал не лезть в области, не предназначенные для столь незамутненных разумов, как наши.
Потом он встал за своим столом и сказал:
— Приятно было поговорить с вами, молодые люди. Думайте, думайте и еще раз думайте. И только после того — делайте. Не раньше. А буде понадобится какая-либо помощь — обращайтесь, всегда рад. А сейчас извините, у меня задачи попроще, чем ваши, но пациенты тоже нуждаются в моем участии. Всего хорошего. Если чего надумаете, Захар, приводи Сережу к нам домой.
Нам тоже пришлось встать и попрощаться.
— И что будем делать? — спросил Захар, когда мы вышли за ворота и оказались на пыльной улице.