— А, — сказал я, — Карл-Антон… Ты же намеревался отлежаться в обозе среди одеял?
Он развел руками.
— Не удается, Ваше Величество.
— Что так?
— Я зачерпнул вашей темной силы, — напомнил он, — и теперь у меня в некотором роде странная связь с вами.
— Что, — спросил я, — мне тоже надо в обозе полежать?
Он ответил очень серьезно:
— Вам грозит огромная опасность, в то время как мною никто не интересуется. Даже обидно. Хотя я, напомню с гордостью, в Сакранте был главой магов, и на всем Севере не было равных мне по мощи. Я сумел подчинить себе вид очень сильной магии, овладев которой человек в самом деле приобретает большую силу. Остальные страшатся с нею экспериментировать, она с самого начала начинает уничтожать дух и тело, и чем человек сильнее, тем быстрее умрет в страшных мучениях от неведомой болезни.
— Представляю, — сказал я буднично, он взглянул в удивлении, уверен, что выдал некую тайну, но я всего лишь подумал о высоких дозах радиации, та быстро сжигает человека изнутри. — Обречены все, если не умеют защищаться, а кто умеет?
— Тогда вы понимаете, — пояснил он, — почему я так осторожничаю с новыми заклинаниями и находками.
— Зато с кольцом получилось бесподобно, — признал я.
— Повезло, — ответил он, — все совпало. И само кольцо, и то, что я сумел понять, как им пользоваться.
Я пробормотал:
— Найти бы такое кольцо, в котором остался бы прошлый хозяин… Гм, вообще-то те кольца все должны быть такими. Или же в конструкции заложена программа разрушения, если хозяин решит покончить самоубийством?..
— А зачем такое? — спросил он. — Я хоть и отвергнут церковью, но полностью согласен с нею, самоубийство — грех и, хуже того, преступление.
— Кто знает их мир, — ответил я. — Иногда убивают себя, чтобы сохранить свои тайны.
Он посмотрел на меня внимательно.
— Я о таком не подумал. Ваше Величество, вы знаете людей лучше, вот уж не поверил бы.
— Политик, — ответил я скромно, — и отец народа должен знать…
— …простой народ?
— Колдуны и мыслители, — пояснил я, — тоже народ. И тоже в чем-то простой, в чем-то сложный. Иногда убивают себя, чтобы сохранить тайны рода. Это тоже выше, чем такая мелочь, как жизнь.
Я все еще не предлагал ему сесть, а он не сказал, зачем притащился, словно у меня, кроме как поговорить на общие темы, и заняться нечем. Ощущение такое, что говорит чисто механически, постоянно к чему-то прислушиваясь, даже пару раз тревожно посмотрел в сторону окна, хотя через такое узкое протиснется разве что ворона.
— Или тайны рода? — повторил он. — Да, возможно…
— Видимо, — сказал я, — ты нашел кольцо, изготовленное для кого-то и еще чистое. Предполагаю, их изготавливали массово…