Друзья тепло пожали друг другу руки. Потом Пьер стянул свою меховую шапку и надел Чериш на голову.
— Он уводит с моих глаз такое прелестное создание! Я не могу уйти, не сделав подарка. — В темных глазах так и сверкало веселье.
Чериш густо покраснела, однако попыталась рассмеяться и протянула французу руку.
— Мы ждем вас к Рождеству, — уверенно произнесла она.
— До Рождества, мадемуазель. — Он поднес ее руку к губам, не отводя своих насмешливых глаз.
Чериш широко улыбнулась и поглядела на Слоуна. Его глаза сузились. Резко повернувшись, он небрежно махнул Пьеру, свистнул псу и зашагал по склону холма. Озадаченная таким быстрым уходом, Чериш недоуменно смотрела то на одного, то на другого. Пьер кивнул и указал на удалявшегося Слоуна. Чериш повернулась и стала догонять его.
Сделав несколько шагов, она остановилась и оглянулась. Пьер послал воздушный поцелуй и поднял руку на прощание.
Утро выдалось пасмурным и серым. Они шли по узкой тропинке над самым обрывом. Чериш было ужасно неловко, когда Слоун останавливался и поджидал ее. Мокрая трава цеплялась за юбку, сырая почва была скользкой, и девушке приходилось идти осторожно. Примерно через час после прощания с Пьером туман рассеялся, а солнце разогнало облака на небе.
Наконец путники остановились около скалистого берега; Слоун опустил поклажу на землю.
— Можно попытаться перейти здесь, — сказал он. — В это время года вода тут обычно низкая.
Чериш с сомнением посмотрела на реку: бурлящие волны доверия ей не внушали. Она ждала, пока Слоун изучит течение.
— Ну что, Чериш, попробуем? — спросил он, вернувшись.
— Мы будем переходить вброд? — Девушка старалась не выдать беспокойства.
— Иначе никак, только вброд или на плоту. — Он уже стягивал рубашку. — Я пойду первым, но сначала разденусь, вовсе не радует ходить потом весь день в мокрой одежде.
Она молчала, отведя взгляд от загорелых рук, стягивающих штаны. Увидев, что Слоун снял все, девушка покраснела до корней волос, поняв, однако, что еще не привыкла к тому, что так обыденно для него.
Слоун подошел к девушке. Увидев, что он носит набедренную повязку из кожи, на индейский манер, Чериш немного успокоилась. Теперь Слоун был похож на языческого бога — меднокожего, стройного и могущественного. Под гладкой кожей перекатывались мускулы широких плеч и мощной грудной клетки.
Никогда Чериш не видела такого полного воплощения мужской силы и красоты в совершенном, почти обнаженном теле. Девушка замерла от восхищения. Если Слоун и понимал ее чувства, то не показал этого.
— С тобой останется Браун, — сказал он.