— И чего вы за бусурманов заступаетесь? — поддержал Коляду казак, державший его оружие.
Спор прекратил Ефим. Он закричал сверху:
— Браты, чёлн угнало!
Казаки, толкаясь, ринулись к выходу. Далеко, ныряя в волнах, маячил их чёлн.
— Эх, привязать‑то забыли!
— А наши аж вон где!
— Стреляй, может, услышат…
Дружный залп прокатился над морем. Еще один. Половой, вскарабкавшись на мачту, замахал красным кушаком, снятым с перса.
А ветер гнал парусник.
— Кажись, услышали! — радостно крикнул Ефим. — Вижу, на боте вроде сигналят.
— А больше ничего не бачишь? — оборвал его Дикун. Он первым заметил, как от ближнего парусника отвалили две шлюпки, — Слезай, Ефим, отбиваться будем.
Казаки зарядили пистоли, стали вдоль борта. Сорвались первые крупные капли дождя, с шумом ударили по палубе.
— С дождичком вас, — попробовал пошутить Ефим. Он снял папаху, подложил под локоть.
— Ефим, — повернулся Дикун, — выгони персов, пускай якорь спустят.
Через минуту, тарахтя цепью, в воду опустился якорь, и парусник, вздрогнув, как необузданный конь, встал.
— Теперь, может, продержимся, пока наши подойдут.
Шлюпки подходили к паруснику. Видны были бритые головы персов, гребцы откидывались назад в такт взмаху весел.
Ефим спокойно проговорил:
— От мы трошки полякаем персов, а потом они нам трошки шкуру на барабан спустят. У них, говорят, казачьи шкуры в цене.
Персы приближались без предосторожностей. Вот их шлюпки подошли на ружейный выстрел.
— Бей! — негромко бросил Федор.
Грянул залп, и над бортом парусника взметнулось седое облачко. Когда оно разошлось, все увидели, что персы повернули назад.
Кто‑то из казаков пронзительно свистнул.
— Бот к нам звернул! — радостно крикнул казак со шрамом.
— Ага, услышали! — облизал пересохшие губы сосед Дикуна.
Подгоняемый попутным ветром, бот нёсся к ним на всех парусах…
На исходе следующего дня казачий флот уже причалил к острову Сары.
•
Смерть косила казаков направо и налево. Не в бою, а из‑за угла забирала костлявая. На песчаном мысу растёт и растёт число деревянных крестов. Смутно в лагере. Уже осень кончается, зима на подходе, а жара не спадает.
Не узнать и Головатого — совсем дряхлым стариком выглядит войсковой судья. Вести одна другой тяжелее подтачивают его. С каждым днём редеет войско. И не в боях, не в схватках с врагом, а на этом проклятом острове.
Ходит, ходит казак, здоровый, весёлый. И вдруг начинает бросать его то в лютый холод, то в нестерпимый зной. Желтизной наливаются лицо и тело, синеют губы. И, .глядишь, уже тащат казака на проклятый мыс, и ещё один песчаный бугорок с маленьким, тонким крестом появится там…