И вот показалось Сашку, что начинает вкрадываться в их беседу какое-то сексуальное напряжение. Идеи сумасшедшие лезут и лезут ему в голову. Он их, конечно, прогонял яростно. Внутренний голос заволновался, орал на него просто последними словами: «Ты что, совсем сбрендил? Это же не Люська и даже не Танька с параллельного! Это англичанка! На фиг ты ей сдался?.. Лучше не позорься и не мечтай!»
Но совсем прогнать идею не получалось. Только загнать ее поглубже. Да и то вылезала она то и дело. Еще накануне заметил Сашок, что у его работодательницы удивительно длинные и тонкие, какие-то феерически красивые и сексапильные пальцы. И вот теперь не удержался и спросил, не играет ли она на фортепиано. Анна-Мария удивилась. Сказала: «Вовсе нет. А почему вы спрашиваете?»
Сашок в очередной раз покраснел. Несмотря на открытую форточку и брызги дождя. Но все же пробормотал что-то про музыкальные руки. Анна-Мария радостно сообщила, что насчет рук она ничего не знает, а вот с музыкальным слухом — дело очень плохо.
Но Сашок все не мог забыть про ее пальцы. Нет-нет, а кидал на них неприличные взгляды. Просто не мог ничего с собой поделать! Ну и потом, раз пальцы хороши, то и об остальном можно задуматься. А ведь, пожалуй, и фигура замечательная, и ноги, о, ноги какие длинные, прямые. Под брюками до конца не разберешь, но похоже, там все было в большом порядке.
Ну и лицо красивое, выразительное, это уж само собой… Вон глазищи какие… Как там пели в дореволюционном романсе? «В них бы раз бы заглянуть сильно, ясно, смело… а потом и помереть плевое уж дело…»
Откуда пришли вдруг в голову эти строки, он сам понять не мог… И стал соображать, какой бы найти предлог, чтобы ознакомить Анну-Марию с этим романсом, об авторе что-нибудь занимательное поведать… О, она же обожает всякие такие туманно-исторические изыскания! Ей понравится. И заодно, как бы между прочим, поближе к тексту, перевести эту конкретно строку. «Это еще зачем?! Совсем офигел, что ли?» — рявкнул внутренний голос, ханжа этот. Но Сашок решил гордо не отвечать на дурацкие вопросы.
Звонка из Московского совета они в тот вечер так и не дождались. В десять часов Сашок решил откланяться. Ну неприлично было дальше сидеть. Ужинать идти в ресторан он отказался. Сколько там это будет стоить? Вдруг у него денег не хватит? А Анне-Марии он, разумеется, не мог позволить себя угощать. Еще чего! У него все же гордость есть…
«Спасьи-ибо!» — тщательно выговаривала напоследок Анна-Мария. И смеялась, догадываясь, что получается у нее не очень. Но Сашку нравилось! Очень даже мило… Ну и он тоже опять благодарил, употребив в последовательности штук пять разных идиом… И тут же сконфузился — не перебор ли… Кажется, Анна-Мария заметила его смущение. И вдруг взяла — и поцеловала его в щеку.