Я вспомнил, как Марина сказала, что альбом не наш и мы не должны были его трогать. Теперь, когда адреналин больше не играл в крови, это высказывание представлялось мне в ином свете. Своими действиями я осквернял чужие воспоминания, которые мне никогда не принадлежали. В каком-то смысле коллекция печальных снимков этих несчастных была семейным альбомом. Я быстро просмотрел все страницы, чувствуя между фотографиями связь, которая была сильнее времени и пространства. Наконец, я закрыл альбом, убрал его обратно в сумку и выключил свет. В голове возник образ Марины, которая шла по своему любимому пляжу вдоль берега. Я провалился в сон.
На следующий день тучам надоело бороздить просторы барселонского неба, и они унесли дожди на север. Словно тюремный заключенный, я сбежал с последнего урока, чтобы встретиться с Мариной. Тучи больше не заслоняли синее покрывало неба.
Солнце ласкало теплыми лучами улицы города. Она ждала меня в саду, сидя за своей таинственной тетрадью и закрыла ее, как только увидела меня. Я спросил, о чем она писала — обо мне или о том, что с нами случилось в оранжерее.
— Как твоя нога? — спросила она, прижимая тетрадь обеими руками к груди.
— Жить буду. Пойдем, мне надо тебе кое-что показать.
Я достал из сумки альбом, сел рядом с ней на парапет фонтана и перевернул несколько страниц. Марина горестно вздохнула, увидев снова эти изображения.
— Вот, — сказал я, остановившись на фотографии в конце альбома, — пришло мне в голову утром.
— До сегодняшнего дня я не замечал…
Марина пригляделась к снимку, который я показывал. Это была черно-белая фотография, очень четкая и контрастная, такая, которую можно было бы встретить в приложении к научной диссертации. На ней был запечатлен человек с сильно деформированным черепом и искривленным позвоночником, который едва выдерживал вес несчастного. Он опирался на молодого человека в белом халате и круглых очках, с аккуратными усами и галстуком. Это явно был врач.
Доктор смотрел в объектив, а пациент прикрывал глаза рукой, будто бы стыдясь своего вида. Позади просматривалась гардеробная и вход в медицинскую консультацию.
В углу была приоткрытая дверь, из-за которой выглядывала маленькая девочка с куклой в руках. В отличие от остальных снимков, этот представлял собой нечто большее, чем медицинский документ.
— Посмотри внимательнее, — настойчиво сказал я.
— Я вижу только этого бедолагу…
— Смотри не на него, а на то, что за его спиной.
— Окно…
— А что ты видишь в этом окне?
Марина нахмурила брови.
— Узнаешь? — спросил я, указывая на изваяние дракона на фасаде здания, которое было видно из окна.