Ник затих и помалкивал до тех пор, пока они не приземлились рядом с церковью. Они зашли внутрь, в пустой вестибюль; дождь усилился и с удвоенной скоростью принялся стучать по лужам, поднимая легкие брызги.
— Теперь выкладывай, — велел Сайлас.
Ник во всех подробностях описал ему прошедший день. Когда мальчик закончил, учитель медленно и задумчиво покачал головой.
— Я влип в неприятности? — спросил Ник.
— Никто Оуэнс, у тебя действительно неприятности, — подтвердил Сайлас. — Однако я полагаю, твои приемные родители сами решат, какой выговор тебе сделать и какому наказанию подвергнуть.
С этими словами Сайлас исчез, что вообще было свойственно его племени.
Ник натянул куртку на голову, взобрался по скользким дорожкам на вершину холма, к склепу Фробишеров, и снова спустился вниз, вниз и вниз.
Оказавшись в зале, он положил брошь рядом с кубком и ножом.
— Вот, держите, — сказал Ник. — Теперь она отполирована. Очень красиво.
«Она вернулась, — в дымном голосе Стражи звучало удовлетворение. — Они всегда возвращаются».
* * *
Ночь выдалась долгая.
Светало. Ник шел мимо последнего пристанища Харрисона Вествуда, пекаря этого прихода, и его жен, Марион и Джоан. Мальчик выглядел сонным и немного растерянным. Мистер и миссис Оуэнс скончались за несколько столетий до того, как общественное мнение решило, что бить детей нехорошо, и в эту ночь мистер Оуэнс с сожалением исполнил то, что считал своим долгом. В итоге мягкое место мальчика ощутимо болело. Однако встревоженное лицо миссис Оуэнс расстраивало Ника больше, чем любая порка.
Он добрался до железной ограды между кладбищем и землей горшечника и проскользнул между прутьями.
— Эй! — выкрикнул Ник. — Надеюсь, я не втянул тебя в неприятности.
Ему никто не ответил. Даже в кустах боярышника не шевельнулось ни единой тени.
Тишина.
Ник вернул джинсы в хижину садовника — ему было удобнее в привычном сером саване, — но оставил себе куртку, поскольку на ней были очень удобные карманы.
Когда Ник заходил в сарайчик, то снял со стены небольшую косу и, вооружившись ею, атаковал заросший крапивой пятачок на земле горшечника, рубя и кромсая противника так, что части травы разлетались во все стороны, и в конце концов на этом участке осталась лишь обжигающая стерня.
Ник извлек из кармана баночку с краской, кисточку и большое стеклянное пресс-папье, в глубине которого переплетались яркие полосы.
Он окунул кисточку в коричневую краску и старательно вывел на поверхности пресс-папье буквы «Е» и «X», а под ними написал: «Мы не забудем».
Уже разгоралась заря — близилось время сна. Ник подумал, что в ближайшее время ему, пожалуй, не стоит опаздывать в свою постель.