Ее брови поднялись настолько, что мне стало казаться, будто передо мной и не человек вовсе, а огромная медуза, — так округлились ее глаза.
— Заправь рубашку в юбку!
— Да, матушка.
Выражение ее лица переменилось, она повернула голову, давая мне понять, что наш разговор закончен, однако я вовсе не хотела уходить. Я разом почувствовала усталость.
Упоминание о Рейне не давало мне покоя. Когда мы пошли, сестра положила мне руку на плечо. Ее рука всегда была холодной как лед. В противоположность этому холоду, мои щеки горели от стыда.
— Не нервничай, Малена, — сказала Рейна.
У нее был тонкий, нежный голос, как у ребенка. Когда Рейна начинала говорить, я знала, что она скажет что-нибудь в мою защиту, что поддержит меня.
— Эта ведьма не может ничего тебе сделать. Понимаешь? Папа и мама оплачивают наше обучение, а для этих самое главное — деньги. То, что она сказала о цветах, — чистой воды глупость, серьезно…
Мимо нас по коридору пробежали девочки из младших классов. Они посмотрели на нас с состраданием. Это чувство было главным здесь, оно заменило нам все остальные чувства в стенах этой настоящей тюрьмы. Я думаю, что мы тогда представляли собой странную пару: я, с распущенными волосами и в рубашке навыпуск, высокая и сильная, и Рейна, маленькая и худенькая, в блестящих, начищенных ботинках, ее голос подрагивал при произнесении каждого слова. Контраст между мной и сестрой казался мне правильным, логичным, хотя это портило мне настроение.
— Между прочим, тетя Магда здесь. А ты ее крестница, она не допустит, чтобы тебя исключили… Послушай, я уже довольно давно ее не видела. Это странно. Правда?
Я остановилась и обняла сестру, глядя ей в глаза. Во мне проснулось какое-то новое чувство, которого я никогда раньше не знала. С большим трудом я засыпала ночами — постоянно думала над тем, как отвечать на ее вопросы, не могла говорить сестре неправду, но и не хотела ее обманывать. И теперь Рейна смотрела на меня с опасением, потому что молчание затягивалось, а мои душевные порывы не были ей понятны. Она заговорила, не дожидаясь ответа. Рейна сказала своим звонким тонким голоском, что прозвенел звонок и нам пора в класс.
Когда я села на свое место, мое сознание прояснилось. На протяжении всего моего детства внимание, которое оказывала мне Рейна, действовало на меня как бальзам на раны, как будто ее участие могло защитить меня. Так или иначе, она всегда была готова мне помочь. Она никогда не стремилась выведать у меня мои секреты, никогда не сделала мне ничего дурного.
За окном светило майское солнце, голос матушки Глории звучал откуда-то сверху. Это было во вторник, первым уроком шла математика. Матушка в очередной раз приказала мне заправить рубашку в юбку.