Тут же объятия стали настойчивее, и сильные руки сомкнулись у нее за спиной.
— Райан, пожалуйста, отпусти меня!
Но он не собирался этого делать. Прижав ее к себе крепче, он промурлыкал:
— Бедная Лаура. Она совсем потеряла голову. Проведя ладонью по ее длинным, до плеч, светлым шелковистым волосам, он потянул за прядь, заставив ее поднять голову и заглянуть в его голубые и глубокие, как море, глаза, в которых горела страсть.
— Тебе никто не рассказывал, что бывает, когда репортер подбирается ко мне слишком близко?
У Лауры перехватило дыхание. Но он и не ждал ответа. Прижав Лауру к стене, он навалился на нее всем своим сильным телом.
— О Боже, — простонала Лаура. — Не надо… Но его губы были уже около ее рта. Он припал к ней в поцелуе, и по телу Лауры словно прошел ток. Она никогда не испытывала ничего подобного. Он целовал, властно приказывая разрешить ему сделать то, чего она ни в коем случае не могла позволить. Протестуя, Лаура попробовала закричать, но сдавленный звук так и не вырвался.
Он медленно сжал ее еще сильнее, словно желая почувствовать биение ее сердца. Под действием поцелуя губы Лауры сами собой раздвинулись, его язык проник ей в рот, возбуждая, заставляя ответить на его ласки. Он проводил теплыми руками по ее обнаженным плечам, шее, по волосам. Потом, зажав лицо между ладонями, заставил ее приподняться на цыпочки.
Комната превратилась в карусель, несущуюся вокруг нее в безумном вихре желания. Лаура почувствовала, что вся ее решимость тает, у нее подгибались ноги, руки сами собою поднялись и легли на его широкие плечи. Она осознала это, только когда крепко его обняла.
Он снова припал к ней губами, требуя, тревожа, изучая неизведанное. На нее волнами нахлынули чувства. Лаура понимала, что ее пытаются соблазнить. Вдруг возникла мысль: сколько еще женщин прошло через это с Митчем Райаном. Она резко отстранилась. На какую-то секунду показалось, что он растерялся. Но удивление или даже испуг в его глазах мгновенно исчезли, и лицо окаменело.
Митч Райан отвернулся и поправил манжеты рубашки. У Лауры задрожали губы, и она, прислонившись к стене, смотрела, как он снимает с одежды воображаемые пылинки. Она хотела отвернуться, убежать, но ноги ее не слушались. «Что на меня нашло? — с отчаянием думала она. — Боже мой. Ведь этот человек — мой враг». Он может даже бросить ее в тюрьму. Как она могла позволить ему взять над собой верх таким образом?
Митч снова повернулся к ней, и в его глазах не было ничего, кроме холодного безразличия. Лаура даже засомневалась, было ли в них раньше что-нибудь иное.